Арина

Итак, речь шла о деньгах.

– Как ты думаешь, на какие средства я здесь живу? – спросила Арина.

– Не знаю, – ответил Константин. – Ты не позволяла мне говорить от этом… Наверное, твоя богатая тетя…

– Я не получаю от тети ни копейки, – прервала его Арина.

Последовало длительное молчание. „Еще одно усилие, – с болью в душе думал Константин, – и я узнаю все".

Наконец, короткими фразами, прерываемыми вздохами и слезами, Арина поведала ему о размолвке с отцом и теткой, о прошлом лете, о просьбе, с которой она обратилась к инженеру…

– Пойми меня, – рассказывала Арина, – я могла, ничего не давая взамен, кроме своего тела, приобрести независимость. Цель, которой добивалась, оправдывала все в моих глазах… Я не торговала собой. Если бы я продавалась, то могла бы получить целое состояние… Но мне всего лишь требовалось две сотни рублей в месяц, чтобы учиться в университете. Заметь, что я смогу вернуть одолженную сумму, как только достигну совершеннолетия. А пока с помощью богатого друга я думала обрести свободу…

Мало-помалу все разъяснилось: число свиданий, строго определенное время, которое Арина проводила в пригородном доме, обязательство быть на каникулах дома. Она поняла весь ужас своего положения только в тот день, когда встретила Константина; она хотела бы принадлежать только ему. Но тот, другой, ждал ее дома. Надо было платить долги, соблюдать условия сделки…

Ночной разговор длился уже более двух часов. Арина, продолжая плакать, умоляла Константина не отпускать ее в город на юге или прогнать сейчас же, как она того заслуживает.

Константин похолодел от ужаса. Он задыхался от отвращения. Ему все время приходило на ум слово, которое замирало на губах: „Какая грязь, какая грязь!" Арина воздвигла между ними непроходимую стену. Как он сможет забыть, сжимая ее в объятиях, что она позволяла ласкать себя какому-то больному? Все было кончено между ними… И все-таки душа его переполнялась жалостью. Имеет ли он право судить Арину? Она ошибалась в исходных позициях, но ее сердце не согрешило! Оно оставалось чистым! Доказательство тому – ее слезы. Сделав этот вывод, он почувствовал, что она стала, как ни странно, еще ближе ему, еще дороже – и в то же самое время он больше не мог выносить ее присутствия.

В странном порыве, не владея собой, он прижал Арину к себе, стал ласкать, стремясь облегчить ее горе. Он не мог говорить, лишь шептал: „Бедное дитя! Сердце мое дорогое!" – и оба они впервые плакали в объятиях друг друга до тех пор, пока, изнемогающие от усталости, не заснули на рассвете.

XV

СЛЕДУЮЩИЙ ШАГ

В ночь, последовавшую за исповедью любовницы, Константин, погасив свет, возобновил разговор. Деланно безразличным тоном он спросил Арину:

– Когда ты заключала сделку в прошлом году, ты еще была девушкой?

Арина возмущенно встрепенулась, потом тихо произнесла:

– Нет.

– У тебя в тот момент был любовник?

– Да.

– И этот любовник был первым?

Со злобой в голосе она сказала:

– Оставь меня. Тебя это не касается.

Но Константин, задетый за живое, продолжал с той же внешней холодностью:

– Ты отлично знаешь, что теперь тебе нечего скрывать. И я так устроен, что не могу дальше жить, не зная всей правды. Так этот любовник не был первым?

– Нет, – сказала Арина, – нет.

Константин не шевельнулся. Однако каждое слово Арины ранило его. Он подсчитывал в уме: „Итак, четыре любовника: первый неизвестен, второй состоял при ней до начала драмы, третий тот, кто ссудил ей деньги, четвертый – артист Художественного театра. Плюс те, о ком не знаю, но узнаю пред тем, как с ней расстаться. Ей восемнадцать лет. Она не теряла времени даром, даже сумела заработать на жизнь! Это очаровательная девушка, но это и девка…"

И в тиши ночи, обнимая Арину за гибкую талию, он продолжал беседовать с ней безжизненным голосом, равнодушным тоном. Казалось, он хотел измерить, сколько страдания может вынести. Он сравнивал случай с хирургом, который одержим желанием исследовать трудный случай заболевания и потому сам делает себе опасную операцию, вскрывая собственный организм острым скальпелем.

– Не понимаю, – говорил он, – остается кое-что неясное, но, однако, занимающее меня. Когда ты стала посещать домик в пригороде, ты порвала с предыдущим любовником? Или находила себя вправе возвращаться к нему в тот же день?

– Как ты можешь предположить подобное? – отвечала возмущенно Арина. – Я выходила из того дома больной, возвращалась к тетке как в лихорадке… Ольга укладывала меня в постель, без конца целовала меня…