Сестры-соперницы

Я повернулась, чтобы бежать, но было поздно — я поняла, что не знаю, где нахожусь.

Мужчины подошли ко мне с двух сторон и стали плотоядно разглядывать меня. Один из них грубо сорвал у меня с шеи цепочку, подаренную матерью, и я протестующе вскрикнула.

Тогда они схватили меня за руки, и тут я по-настоящему закричала.

— Попалась, голубушка, — сказал один из них, приблизив ко мне лицо настолько, что я почувствовала, как воняет у него изо рта.

— Отпустите! Отпустите меня! — во весь голос закричала я.

— Еще рановато, — сказал другой, и они потащили меня к двери дома, который я не успела разглядеть.

Я начала молиться про себя, поскольку еще никогда в жизни не была так напугана. Я понимала, что эти мужчины хотят сотворить со мной нечто ужасное, а затем, возможно, и убить. И ведь все произошло так неожиданно: только что я думала о кружевах, о лентах, о письме, о ростовщике… И что будет с мамой, когда она услышит о том, что произошло со мной?

И тут я услышала крик:

— Стойте! Стойте, разбойники!

В нашу сторону бежал мужчина. Я взглянула на него и тут же почувствовала облегчение. В его внешности было нечто такое, что я сразу поняла: он мне поможет.

Он был одет изящно, но не крикливо, и держал в руке шпагу, угрожающе размахивая ею. Намерения нападавших тут же изменились. Они не собирались мерятся силами с незнакомцем. Бандиты просто отпустили меня и убежали.

Я вся дрожала, и язык плохо слушался меня. Я лишь смогла пробормотать:

— Ox, благодарю вас… благодарю.

— Я все видел, — сказал он. — Мальчишка выхватил у вас кошелек, а вы хотели его догнать.

— Я так благодарна вам…

— Я уверен, что вы совсем недавно в Лондоне. Позвольте, я выведу вас из этой западни. Не стоит здесь задерживаться.

Незнакомец вложил шпагу в ножны и, взяв меня за руку, повел за собой.

— Вы поступили опрометчиво, бросившись за мальчиком.

— Но он схватил мой кошелек…

— Столь же опрометчиво вы поступили, достав кошелек.

— У женщины голодают дети.

— В этом я очень сомневаюсь. Она профессиональная нищенка. Завтра у нее появится умирающий муж или больная мать. Они, знаете ли, разнообразят свои рассказы.

— Теперь я это понимаю, но тогда я ей поверила.

— В следующий раз будьте осторожней. Скажите, как вас зовут?

Я представилась и сказала, что остановилась в Пондерсби-холле.

— Я знаком с сэром Джервисом, — сообщил он. — Меня зовут Ричард Толуорти, солдат королевской армии.

— Я могу лишь вновь поблагодарить вас, сэр. Никогда в жизни я не был так испугана.

— Вы получили урок. Смотрите на происшедшее с этой точки зрения.

— Но если бы вы не заметили… если бы вы не поспешили вслед и не выручили меня…

— Но я это сделал и очень этому рад. Куда вы желаете пройти?

— Мы расстались с леди Пондерсби в галерее. Она выбирала кружева. Мы приехали из Пондерсби-холла в карете.

— Ну что ж, тогда пойдем на галерею и разыщем леди Пондерсби.

Мы быстро вернулись туда. Карлотта была настолько поглощена покупкой, которую завершила только сейчас, что даже не заметила происшедшего и сейчас растерянно оглядывалась вокруг. Заметив меня и моего спасителя, она воскликнула:

— Что-нибудь случилось?

— Нечто ужасное, — ответила я. — У меня украли кошелек. Его выхватил какой-то мальчишка. Я побежала за ним, а там меня уже поджидали двое мужчин… Этот джентльмен спас меня.

Карлотта внимательно посмотрела на Ричарда Толуорти, а я с чувством, напоминающим ревность, подумала: «Наверное, он любуется ее красотой».

Он поклонился и сказал:

— Ричард Толуорти, к вашим услугам.

— Ну что ж, сэр, — рассмеялась Карлотта, — похоже, что вы действительно решили оказать нам услугу. Госпожа Лэндор недавно прибыла из провинции.

— Я это понял, — ответил он. Я вдруг почувствовала обиду и разочарование, а Карлотта продолжала:

— А поскольку она, видимо, не склонна представить меня вам, я вынуждена сделать это сама. Леди Пондерсби, супруга сэра Джервиса…

-..с которой я имею удовольствие быть знакомым, — добавил Ричард Толуорти. — Позвольте проводить вас к карете?

— Благодарю. Я буду очень признательна за это. По-моему, госпожа Лэндор еще не вполне оправилась от потрясения.

— Боюсь, что так, — сказал он, едва взглянув на меня. — Но теперь она, по крайней мере, будет знать, как вести себя в такой ситуации, если это — сохрани Господь — вновь повторится.