Время надежд

Бремя вины становилось невыносимым. Мейбл хотелось спросить Ричарда: понимал ли он, что делает, вспоминал ли в этот момент об Одри и испытывает ли теперь хотя бы малейшие угрызения совести. Но язык не поворачивался произнести имя дочери. Только не сейчас, уговаривала она себя, когда я только что побывала в его объятиях. Я откликнулась на его ласки с готовностью, я самозабвенно участвовала в этом предательстве наравне с Ричардом, и произнести сейчас имя Одри означало бы предать ее во второй раз. В результате Мейбл ограничилась тем, что тихо спросила:

– Как вы могли вести себя так… низко? Ричард нахмурился и резко бросил:

– По-моему, вы сгущаете краски.

У Мейбл перехватило дыхание. Она чувствовала горечь и презрение к себе. Еще немного, и он сказал бы: «Не обращайте внимания, это ведь всего лишь поцелуй». Что ж, может, она и неопытна, но все же способна понять, что это был не «всего лишь поцелуй». И в такой оценке вовсе нет преувеличения. Бросив на Ричарда осуждающий взгляд, Мейбл сердито сказала:

– Сгущаю краски, говорите? Не думаю. Не в нашем случае.

Хмурая складка на лбу Ричарда стала еще глубже.

– Понятно. Кажется, я совершенно неверно оценил ситуацию.

Инстинкт самосохранения призывал промолчать, но боль и чувство вины помешали Мейбл внять предостережению, и она холодно спросила:

– Что вы имеете в виду?

Спокойный задумчивый взгляд Ричарда совсем не походил на взгляд человека, терзаемого угрызениями совести или неутоленными амбициями.

– Думаю, вы сами знаете, – ответил он мягко, почти нежно, тоном, каким уговаривают непослушного ребенка.

– Нет, не знаю. – Голос Мейбл прозвучал чересчур резко, почти визгливо. Однако Ричард продолжал рассматривать ее все тем же серьезным вопрошающим взглядом, который начинал ее тревожить.

– Ладно, – медленно произнес он, – я думал… Мне казалось, вы, скажем так, не возражали против того, что произошло между нами.

Как только до Мейбл дошел смысл его слов, она пришла в ярость.

– Вы хотите сказать, что это я во всем виновата?! – вскричала она. – Я ввела вас в искушение? Похоже, вы один из тех мужчин, которые сначала изнасилуют женщину, а потом заявляют, что она сама этого хотела!

В пылу гнева Мейбл не вполне осознавала, насколько оскорбительны ее слова, пока Ричард не перебил:

– Минуточку… – Он несколько раз глубоко вздохнул, словно пытаясь обуздать свои чувства. Наконец овладел собой и уже спокойнее продолжил: – Я ни на миг не предполагал, что вы виноваты. Более того, я вообще не думаю, что здесь может идти речь о такой категории, как вина. При чем тут вина? Я всего лишь пытался сказать, что, по-моему, у вас не вызывало отвращения случившееся между нами… Или вернее, то, что, как мне казалось, происходило между нами. – Голос его стал жестче. Тоном, не допускающим возражений, Ричард сказал: – Что касается вашего замечания насчет изнасилования, уверяю вас, сама мысль о том, чтобы принудить к сексу женщину – любую женщину, – кажется мне варварской и отвратительной. Я не понимаю, что движет мужчиной, когда он навязывает себя. Если у вас сложилось обо мне превратное впечатление – что ж, прошу прощения.

В его напряженном голосе было столько отвращения, что Мейбл стала сама себе противна. Она попыталась взвалить на Ричарда вину за то, в чем, по меньшей мере наполовину, была повинна сама. Ей хотелось закричать: да, я веду себя так глупо, так по-детски только потому, что в ужасе от происшедшего и чувствую себя виноватой, что я, конечно, знаю… Что знаю? Что Ричард прав и я его хочу? Не в этом ли заключается простая правда? Правда – да, но не простая, в их ситуации нет ничего простого.

– Если вам станет от этого легче, позвольте заверить, что я не повторю свою ошибку. Даю слово: пока я живу под вашей крышей, вам больше не грозят подобные… недоразумения.

Иными словами, он обещает больше не прикасаться ко мне, «перевела» про себя Мейбл. Мне бы радоваться, но почему же я чувствую себя так, словно на меня опустилась темная туча? И что Ричард имел в виду, говоря «пока я живу под вашей крышей»? После того, что произошло, он наверняка передумал селиться в моем доме на время своего пребывания в Чешире, а как же иначе?

Но, по-видимому, Ричард не передумал, а Мейбл была слишком обессилена, чтобы потребовать от него поискать другое жилье. Кто знает, что он ответит, если она поднимет эту тему? Может, он обвинит ее в том, что она не столько доверяет его слову, сколько не доверяет самой себе?