Время надежд

Мейбл покраснела. Неужели он думает, что я подстроила все это нарочно? Как он может! Я же не знала, что он вернется!

Ричард собрался опустить ее на кровать, когда Мейбл почувствовала, что его руки внезапно напряглись.

– Мейбл, – хрипло выдохнул он, обдав ее теплом своего дыхания.

Мейбл показалось, что она плавится. Ричард бережно развернул полотенце и поцеловал женщину в ложбинку между грудей. Мейбл затрепетала от восторга. Руки, обвивавшие его шею, сами собой разомкнулись и легли на широкие плечи, поглаживая твердые мускулы, из груди вырвался тихий полувздох-полустон удовольствия.

Словно услышав в этом звуке некую тайную мольбу, Ричард, все еще не выпуская Мейбл из рук, присел на край кровати. Припав губами к одной груди, он нежно обхватил ладонью другую.

Учащенному дыханию Мейбл, нарушавшему тишину, теперь вторило столь же учащенное дыхание Ричарда. Слух ее внезапно обострился до невероятной степени, и женщина почти услышала, как его губы скользят по ее коже. В недрах ее тела нарастала чувственная дрожь, Мейбл непреодолимо захотелось прижать Ричарда к себе, выгнуть спину и самым распутным образом подставить ему все тело, чтобы он мог ласкать его с той же восхитительной нежностью, с какой ласкал сейчас ее грудь.

Никогда в жизни она еще не испытывала столь острых, столь эротичных и вместе с тем пугающих ощущений, и Мейбл самозабвенно отдалась власти захлестнувшего ее потока.

Когда Ричард отбросил полотенце и стал ласкать ее кожу своими теплыми нежными губами, Мейбл показалось, что ее сон сбылся, что самые смелые из тайных фантазий вдруг воплотились в реальность.

Казалось, он только и ждал этих тихих звуков, выражавших радостное изумление, и воспринял их как долгожданное одобрение. Губы Ричарда наконец нежно завладели набухшим от возбуждения соском, и, когда Мейбл тихонько охнула от восторга, Ричард втянул тугой чувствительный бутон в рот и стал легонько его посасывать. Мейбл пронзило острое желание, и, не в силах сдерживаться, она громко вскрикнула.

Едва этот высокий звук сорвался с ее губ, как руки Ричарда, которые поглаживали бедра Мейбл так возбуждающе, что все тело ее трепетало в ответ, замерли.

Ричард медленно поднял голову и отстранился. Глядя куда-то поверх плеча Мейбл, он молча прикрыл женщину полотенцем и хрипло пробормотал:

– Простите. Мне не следовало… – Он встал и отошел от кровати.

Мейбл охватили смешанные чувства: изумление, недоверие, гнев, но преобладающим в этой сложной гамме было болезненное унижение. Чувствуя себя несчастной и отвергнутой, она застыла на кровати. Оставалось только гадать, каким словом или действием она спровоцировала столь внезапное отчуждение.

– Я должен уехать, – пряча глаза, сообщил Ричард. – Когда вернусь, не знаю.

Не в силах ни пошевелиться, ни произнести хотя бы слово, Мейбл только кивнула. Ричард ушел.

Даже услышав звук отъезжающего автомобиля, она все еще не смела перевести дыхание. Где-то внутри нарастала невыносимая боль, еще более усугубляя тяжесть навалившегося на Мейбл бремени унижения и презрения к себе.

Боже правый, как я могла повести себя будто последняя распутница? И это после заявления, что не желаю его. Что ж, теперь Ричард знает правду. Не удивительно, что он отшатнулся от меня с таким отвращением.

Мейбл кое-как встала с постели. На нее вдруг навалилась страшная усталость, руки, когда она одевалась, дрожали.

Что, если бы Ричард не остановился? Что, если бы он, как она, был так же одержим желанием? Желанием? С ее стороны это было не просто желание, это была любовь.

Осознание правды ослепило ее как вспышка молнии. Мейбл села на кровать и закрыла лицо руками, тело ее затряслось от беззвучных рыданий. Я люблю Ричарда. Дело вовсе не в запоздало проснувшейся чувственности, мое желание – не просто реакция на близость привлекательного мужчины. Я его полюбила.

Мейбл живо вспомнилась их первая встреча, вспомнились чувства, которые она тогда испытала и попыталась подавить, потому что считала его любовником Одри. Лучше бы ей никогда не видеть Ричарда, не познать мук, которые она теперь испытывала, но тут уж ничего не поделаешь. Поздно сожалеть о случившемся.

Мейбл чувствовала себя раздавленной и несчастной. Никакие физические страдания не могли бы сравниться с болью, которая ее терзала. Прошло немало времени, прежде чем она нашла в себе силы спуститься вниз. Во всем теле ощущалась какая-то странная слабость, и вместе с тем оно все еще ныло от неутоленного желания.