Мы встретимся вновь

— Просто не знаю.

— Единственный путь — это уехать отсюда. Вы вернетесь и расскажете хвоим, что произошло. Их, конечно, потрясет все это… но они там обрадуются вашему возвращению, что непременно простят вас.

— Не знаю, смогу ли явиться перед ними…

— У меня есть собственная дочь. И я знаю, что чувствуют матери. Представляю, как мы с Джеффри вели бы себя, попади Мэриан в такую переделку. Но у нее, слава Богу, все в порядке. Она счастлива в браке, и у нее двое замечательных детей, мальчик и девочка. Но если бы мы были вашими родителями, то сказали бы: «Пусть вернется наша дочь, а остальное не имеет значения». Послушайте, дорогая, вы не возражаете, если я расскажу обо всем этом Джеффри?

— Нет. — У меня было такое чувство, как будто я тону, а они всеми силами пытаются спасти меня.

После этого я часто встречалась с Бейли, и мы обсуждали мое положение.

Джеффри придерживался той же точки зрения, что и Дженет. Что-то надо было придумать, чтобы я вернулась домой.

В это время я познакомилась с Мими.

Был полдень. Побывав у Бейли (Жак знал о моей дружбе с англичанами, но никогда не выражал желания познакомиться с ними), я ранее обыкновенного вернулась домой. Я сидела в «салоне» и вспоминала мой разговор с Дженет. Компания, в которой работал Джефф, решила, если дела в Европе пойдут таким же образом, как можно быстрее перевести всех служащих из Парижа в Англию.

— Становится день ото дня страшнее, — сказала она. — Все идет к развязке. Джефф говорит, что это неизбежно после того, как Гитлер захватил Чехословакию. Это была последняя соломинка… Все эти разговоры о жизненном пространстве… все эти планы по поводу Польши. Известно, что Гитлер думает о мирных отношениях с Британией, но все же, говорит Джефф, мы объявим войну Германии, если она вторгнется в Польшу.

Я призналась, что занята своими личными делами и мало думаю о делах европейских. И как же я была глупа — то, что происходило в Европе, касалось всех нас.

Как бы там ни было, в тот день я рано вернулась домой и сидела в «салоне». Дверь внезапно открылась, и в комнату вошла женщина, которую я никогда не видела прежде. По всему ее поведению было ясно, что она хорошо знакома с этим домом. Женщина была лишь в пеньюаре и босиком.

Сперва мне показалось, что я попала в чужой дом.

Ее черные волосы свободно покрывали плечи и спину. У нее были миндалевидные темные глаза, дерзкий вздернутый нос и короткая верхняя губа. Была она высокого роста, и под пеньюаром угадывалась полная грудь и узкие бедра. Незнакомка выглядела очень привлекательной.

В замешательстве я встала и сразу же за ней и увидела Жака.

— Привет, — небрежно произнес он. — Значит, ты вернулась. Это Мими.

— Мими?

— Мими. Натурщица, — произнесла она по-английски, но с сильным французским акцентом.

— Дорабелла, — запинаясь, представилась я, Она долгим взглядом обвела меня. В свою очередь я также холодно стала рассматривать ее, пытаясь убедить себя, что это вполне естественно, если в мастерской художника бывают голые натурщицы, поскольку они позируют ему.

— Дорабелла приехала из Англии, — сказал Жак.

Он прошел в кабинет и налил вина.

Я в замешательстве спрашивала себя, в каких же отношениях находились Жак и Мими. И я знала правду, но Жак нисколько не был смущен. И почему бы он был смущен? Та жажда наслаждений, которой я так восхищалась, была проявлена со всей очевидностью, но теперь эта жажда меня привлекала гораздо меньше.

Я попыталась скрыть свое волнение.

— Мими, — непринужденно произнесла я слова из оперы. — Они зовут меня Мими, но настоящее имя мое Лючия.

Мими озадаченно взглянула на меня, а Жак пояснил:

— «Богема»!^[3]

А я продолжала:

— Мое имя — Дорабелла, а имя моей сестры — Виолетта — из «Травиаты». Как видите, моя мама очень любила оперу.

Мими кивнула:

— Забавно…

— Очень, — холодно произнес Жак таким тоном, как будто это было вовсе не так.

Мы сидели и пили вино. Они так быстро говорили по-французски, что я ничего не понимала, только разбирала какие-то имена, среди них были и знакомые, но суть разговора осталась для меня неясной. Раз или два они поворачивались ко мне и говорили что-то по-английски.

Я кончила пить, поставила бокал и сказала, что у меня есть кое-какие дела.

Я все поняла и не знала, как отнестись к измене Жака.

---

3 Опера Д. Пуччини. (Примеч. ред.)