Навстречу завтрашнему дню

Находясь в кабинете, она внезапно почувствовала клаустрофобию и поспешила выйти. Избегая толпы в конце коридора, она выскользнула через другую дверь. Сориентировавшись, она направилась к Елисейским Полям. Проспект был запружен сигналящим агрессивным транспортом, характерным для часа пик. Масса пешеходов сновала по тротуарам. Кили шла, обходя стороной движущиеся массы, ей было обидно, что для большинства людей это был всего лишь еще один рабочий день. Многих заботила только одна мысль: что съесть на обед и зайти ли им в химчистку сегодня или подождать до завтра.

Площадь Согласия была заполнена смеющимися туристами и парижанами, которых раздражали смеющиеся гости. Пробиваясь сквозь толпу, она безучастно подумала, сколько раз фотографировали коней Куазевокса у входа в сады Тюильри. Знаменитая площадь со своим обелиском в центре почти не привлекла ее внимания. Мысли ее были далеко.

Мост де ля Конкорд помог ей перебраться через Сену на левый берег. Когда она проходила через мост, под ним скользил один из экскурсионных речных трамвайчиков. Она даже не заметила красиво освещенное судно — просто шла вперед.

На бульваре Сен-Жермен она встала на перекрестке в ожидании, когда остановится транспорт. К своему величайшему огорчению, она произвела большое впечатление на стоявшего рядом с ней мужчину. Его ничуть не обескуражило полное отсутствие с ее стороны знания французского языка. Он приблизился к ней, чуть не сбив ее с тротуара. Она восстановила равновесие и бросила на него раздраженный взгляд, который он воспринял как вызов и улыбнулся.

С безрассудной храбростью она перебежала улицу прямо перед туристическим автобусом. Оказавшись на другой стороне, она с радостью подумала, что избежала внезапной смерти и внимания любвеобильного француза. Пройдя еще несколько кварталов, она почувствовала, как скрытая усталость, наконец, дала о себе знать. Она села на стоящую на тротуаре скамейку и устремила перед собой взгляд невидящих глаз. Ей хотелось только того, чтобы ее оставили в покое. Ей хотелось стать невидимой, испариться. Она устала бороться с трудностями.

Вкрадчивый голос снова вторгся в ее мысли, на этот раз ее настойчивый преследователь уже сидел рядом с ней на скамейке. Она даже радовалась, что почти не знает французского — тон его был похотливым и непристойным. Она решительно покачала головой и попыталась убежать, но тщетно.

Тогда другой французский голос, на этот раз рокочущий и угрожающий, раздался у нее за спиной, и преследователь вскочил, умиротворяюще сложил руки и помчался по тротуару, словно за ним гнались гончие ада.

Она подняла глаза и увидела стоящего позади скамейки Дакса. Ничего не говоря, он обошел скамейку и сел рядом с Кили. Понимающая улыбка, темные, подернутые влагой глаза, которые так много говорили, исходившая от него надежность были ее погибелью.

Когда она склонилась к нему, его руки раскрылись, чтобы принять ее и прижать ее голову к своей груди.

Глава 13

Крепко прижимая ее к груди, он не мешал ей выплакаться. Тонкие плечи под его руками содрогались от охвативших ее рыданий. Уткнувшись лицом в мягкие волосы, он вдыхал их аромат, и ему хотелось так же впитать в себя ее боль.

Ему было безразлично то, какую, наверное, странную картину они представляли с точки зрения окружающих. Все его существо, все его мысли были поглощены этой женщиной. Она была так дорога ему. Он восхищался силой ее характера, ее красотой. Ее успехами, той карьерой, которую она самостоятельно сделала. А теперь эта новая уязвимость пробудила в нем новые чувства — его страсть поднялась на поверхность, а внутри родилось безудержное желание обладать ею и защищать ее. Он мог убить любого, кто попытался бы причинить ей боль.

Он продолжал держать ее в объятиях и после того, как слезы иссякли. И оставались только сухие всхлипывания. Что бы теперь ни говорилось и ни делалось, инициатива будет исходить от нее. Лиловый цвет небес превратился в темно-синий, затем постепенно перешел в черный, а они по-прежнему сидели, прижимаясь друг к другу.

Когда она, наконец, подняла голову, то отвернулась, пытаясь вытереть испачканные тушью щеки и пригладить волосы. Он никак не стал комментировать ее попытку привести себя в порядок и заверять ее, будто она прекрасно выглядит. Она казалась ему прекрасной, несмотря на свой взъерошенный вид, но он почувствовал, что Кили не захочет выслушивать подобные заверения. Сейчас она будет испытывать неловкость, стесняться его из-за того, что в его присутствии утратила самоконтроль. Он отпустит поводья. Пусть она сама наметит курс и задаст темп.