На перекрестке больших дорог

Лезвие кинжала начало впиваться в тело. Появилась кровь. Пальцы Катрин побелели, сжимая рукоять кинжала, а графиня застонала от боли. Молодая женщина сжала зубы.

– На колени, – прохрипела она. – На колени! И проси прощения у Бога за все страдания, которые ты причинила моему мужу, за Жанну, выданную тобой, за попранное королевство, за тысячи невинных душ…

– Сжальтесь! – заголосила она. – Не убивайте! Это не я…

– К тому же ты и труслива! Вставай на колени!

Ярость придала Катрин невиданную силу. Понемногу колени графини сгибались. Она стучала зубами… К несчастью, голос Гокура на секунду отвлек Катрин.

– Госпожа Катрин, вы не должны убивать эту женщину, она принадлежит нам.

И хотя она отвлеклась лишь на какое-то мгновение, ее противница воспользовалась этим. Изогнувшись, словно змея, она освободилась от Катрин, схватила ее руку и вырвала кинжал. Катрин очутилась один на один, безоружная, против разъяренной фурии, сверкавшей глазами и скрипевшей зубами.

– На этот раз не уйдешь от меня, – прошипела она.

Катрин, не спуская глаз с соперницы, отступила на шаг назад. Предугадывая возможную реакцию мужчин, готовых броситься на графиню, она крикнула:

– Остановитесь, я с ней расправлюсь!

За спиной Катрин ощущала треногу с ночником… Видя приближавшееся лицо дамы, искаженное гримасой, и кинжал в ее руке, молодая женщина нащупала за спиной и схватила масляную лампу, потом изо всей силы бросила ее в лицо своей противницы… Ей в ответ уже несся страшный крик. Отступив, графиня схватилась обеими руками за лицо, по которому растекалось горящее масло. Пламя уже пожирало ее шевелюру, прозрачную рубашку. Женщина вопила от боли…

Ликующая Катрин видела, как Гокур схватил одеяло с кровати и набросил его на горящую графиню. Не спеша она подобрала кинжал. Теперь, когда все было кончено, у нее дрожали ноги. Пьеру пришлось помочь ей, иначе бы она упала.

Крики из-под одеяла перешли в стоны… Обгоревшая дама хныкала, словно больной ребенок. Катрин посмотрела на Гокура и равнодушно сказала:

– Забирайте ее теперь. Что вы намерены с ней делать?

– Вы и решите. Это ваше право. Брезе мне сказал… Я хотел отправить ее к мужу и бросить их в тюремный подвал вместе, как вы того хотели. Лучшего она не заслуживает.

Катрин покачала головой.

– Нет, пусть живет… пусть живет такой, какая есть. Бог наказал ее, он не пожелал их смерти от моей руки. Пусть живут вместе и ужасаются при воспоминании о случившемся, пусть копаются в своих гнилых душах. Она обезображена… он – жирный импотент, весь продырявленный и, вполне вероятно, скоро сдохнет… Они сами себя пристроили в ад. Я же отомщена.

Катрин больше не выдержала, слишком велико было нервное напряжение. Взяв Пьера за руку, она попросила:

– Уведите меня, Пьер. Уведите отсюда.

– Вы хотите вместе с другими ехать в Монтрезор?

Она покачала головой.

– Я больше не хочу их видеть. Заканчивайте без меня, я свое дело сделала… Вернусь в гостиницу…

Уходя из опустевшей комнаты, Катрин заметила зловещий блеск на кучке драгоценностей – черный бриллиант Гарена… Она протянула руку и взяла его. Проклятый камень покоился у нее на ладони, как знакомое существо.

– Это мое, – пробормотала она. – Я забираю свою вещь.

Пьер обнял ее дрожащие плечи и нежно прижал к себе.

– Говорят, что этот великолепный камень проклят и приносит несчастье. Нужен ли он вам?

Она посмотрела на роковой камень, разливший по ее ладони ночной свет.

– Это верно, – сказала она серьезно. – Камень сеет смерть и несчастья. Но та, которой я его отдам, обладает даром изгонять несчастье и удалять смерть.

Поддерживаемая молодым человеком, Катрин наконец покинула донжон Кудрэ. Очутившись во дворе, она остановилась и подняла глаза к небу. Звезды уже потухли. Лишь несколько самых ярких сверкали с восточной стороны, где на горизонте начала вырисовываться узкая, светлая полоска. Пьер с нежной заботливостью закутал Катрин в манто.

– Пойдемте, вы можете простудиться, – уговаривал он.

Она не двинулась с места и удерживала его, не отрывая взгляда от небесного свода.

– Начинается день, – шептала она. – Все кончено, перевернута еще одна страница.

– Все может начаться снова, Катрин, – пылко отвечал он. – Может быть, этот день станет первым днем новой жизни, полной радости и солнца, если только вы захотите. Катрин, скажите мне…

Нежно, но твердо она прикрыла его рот рукой, грустно улыбнувшись этому красивому беспокойному лицу, склонившемуся к ней.