На перекрестке больших дорог

Приближался шум кавалькады: бряцание доспехов, голоса всадников, лай собак. Стало ясно, что люди Вилла-Андрадо напали на след. Брат Этьен и Сара быстро перекрестились.

– Вот они, – шептал монах. – Приближаются.

Взгляд Катрин обратился к небу. Оно посветлело, ночь кончалась. Наступало утро. Лес наполнился невидимыми шорохами, предшествовавшими его скорому пробуждению.

– Хоть бы… – начала она и замолчала, остановленная рукой брата Этьена.

Между стволов деревьев она увидела блестящий шлем солдата. Глубокий снег приглушил шаги людей, но их выдавал треск сломанных веток, когда они ударами сабель расчищали себе проход… Беглецы затаили дыхание… Два десятка лучников, сопровождаемых дюжиной конных, прошли мимо, разглядывая следы. Это были кастильцы, и Катрин не понимала их языка. Уже посветлело, и она могла различать их не внушавшие доверия лица, украшенные длинными черными усами. Она с ужасом увидела, что к седлу одного всадника были подвешены четки из человеческих ушей, и едва не вскрикнула. Как бы почувствовав чье-то присутствие, человек остановился под большим дубом и хриплым голосом позвал товарищей. На крик прибежал солдат. Всадник сказал ему что-то, и сердце Катрин замерло. Но человек с пугающими трофеями хотел, чтобы тот подтянул подпругу его коня. Они снова тронулись в путь. Прошло еще немного времени, и под деревом больше никого не было. Тройной вздох облегчил души беглецов. Брат Этьен вытер вспотевший лоб и, несмотря на холод, отбросил назад капюшон.

– Боже, как я испугался! – сознался он. – Подождем еще!

Как советовал Готье, они переждали еще какое-то время, а когда до притихшего леса долетел голос запоздавшего петуха, монах вытянул затекшие ноги, широко зевнул и, улыбнувшись своим спутницам, сказал:

– Думаю, мы можем слезать. Эти люди так истоптали лес, шаря по всем кустам, что теперь наши следы нас не выдадут.

– Да, – ответила Катрин, скатываясь с ветки на ветку. – Мы найдем дорогу?

– Доверьтесь мне. Я знаю эти края. В молодости я провел несколько месяцев в аббатстве Сен-Жеро д'Орийяк. Пойдемте. Если идти правее, в направлении солнца, мы попадем в Везак, где сможем отдохнуть в местном храме. Ночь наступит рано, и, когда стемнеет, мы пойдем дальше.

Первые лучи бледного зимнего солнца ободрили женщин. Солнце не грело, но его свет приносил успокоение. Очутившись у подножия дерева, послужившего им пристанищем, Катрин рассмеялась, глядя на свой непривычный наряд.

– Знаешь, на кого мы похожи? – сказала она Саре. – Мы похожи на Гедеона, попугая, подаренного мне герцогом Филиппом в Дижоне.

– Вполне возможно, – проворчала Сара, поплотнее закутываясь в свой цветастый плед. – Но я сейчас предпочла бы роль самого Гедеона: сидела бы в теплом уголке около камина твоего дядюшки Матье!

Они пошли дальше, и вскоре предположения брата Этьена подтвердились. Едва они вышли на опушку леса, пред их взором предстала невысокая колокольня прихода Везак, такая мирная и обнадеживающая в своем утреннем туманном одеянии.

* * *

На заре следующего дня Катрин, брат Этьен и Сара подходили к городским воротам Орийяка как раз в тот момент, когда они должны были открыться. Над городской стеной плыли звуки трубы, и уже раздавался стук молотков местных медников, наполнявший сырой и прохладный воздух своим шумом. Тошнотворный запах кожевенных мастерских нарушал свежесть утреннего воздуха.

Можно было видеть, как, несмотря на холод, на берегу реки Жордан, в тени крыши собора Нотр-Дам де Нейж, стояли люди, склонившись над необычными столами, по которым текла ледяная вода.

– Река известна своей золотоносностью, – объяснил брат Этьен. – Эти люди пропускают ее через решетки, покрытые плотной тканью, и собирают крупинки золота. Видите, кстати, как их здесь охраняют.

Действительно, вооруженные надсмотрщики не спускали глаз с золотоискателей. Стоя на берегу, в нескольких шагах от рабочих, шлепавших по быстрой, холодной воде, они опирались на пики и наблюдали за бедолагами. Рабочие были худы и одеты в лохмотья, сквозь которые проглядывали посиневшие от холода тела. Ужасный контраст между здоровыми и хорошо одетыми солдатами и золотоискателями поразил Катрин. Один из несчастных с трудом стоял на ногах. Сгорбленный от старости, он с трудом удерживал в руках, пораженных ревматизмом, сито. Он дрожал от холода и усталости, и это развлекало одного из надсмотрщиков. Когда старик попытался выбраться на берег, тот пихнул его своим копьем и лишил равновесия. Один из рабочих, молодой и еще сильный парень, бросился на помощь, но сильное течение сбило его с ног. Раздался дружный смех охранников.