Алая роза Анжу

Что ж, пусть не победоносный, но все-таки мир. Мир – это значит, что больше не будет грабительских податей и налогов, разоряющих страну и подрывающих торговлю.

На Саутверкском мосту живая картина изображала «Мир и изобилие». Чуть далее разыгрывали кукольный спектакль «Справедливость и мир». Марионетки, изображавшие Справедливость и Мир, заключили друг друга в объятия и обменялись поцелуями. Потом появилась Святая Маргарита. Девочки-танцовщицы кружились в танце, волосы каждой были украшены маргариткой.

Это был настоящий триумф. Генрих был счастлив, что его королева так нравится народу. Король старался не думать о том, что истинная причина такого гостеприимства – надежда на скорый мир. На самом деле до мира было еще далеко. Свадьба состоялась, но пока удалось договориться лишь о перемирии. А между тем кардинал прав: мир необходим, и как можно скорей.

– Если б был жив мой великий брат, он проклял бы вас, милорд, – сказал тогда Глостер кардиналу. – Мир? Ни за что на свете! Мы должны воевать до тех пор, пока французская корона не достанется английскому королю. Она должна быть нашей!

Глостер так вспыльчив, так несдержан. Однако зачем он явился в Блэкхит, зачем был так любезен с королевой? Маргарита слишком явно выказала ему свою неприязнь – придется с ней поговорить.

Так Генрих и сделал.

– Но я не понимаю вас! – воскликнула Маргарита. – Почему вы с ним так ласковы? Ведь он вам не друг!

– Это мне хорошо известно. Я не доверяю этому человеку. Когда он рядом, я удваиваю стражу. Если б он мог, то наверняка погубил бы меня.

– И вы называете его «мой дорогой дядя»!

– Каждый из нас играет свою роль, Маргарита.

– А я не умею скрывать своих чувств!

Генрих нежно улыбнулся:

– Вы так милы, так открыты. Но учтите, дорогая моя, Глостер – человек опасный, и у него много сторонников. Особенно обожают его лондонцы.

– Значит, лондонцы не верны своему королю!

– Вовсе нет. Вы сами видели, как они вас встречали. Но Лондон – город могущественный, частенько он ведет себя своевольно… Если лондонцы недовольны королем, ему лучше поостеречься.

– Но ведь вы государь!

Генрих рассмеялся:

– Дорогая Маргарита, вы очень умны, но вам нужно еще многому поучиться.

Маргарита ничего не ответила, но про себя подумала: никогда я не стала бы привечать своих врагов и прикидываться, что люблю их.

Тем временем Глостер обсуждал королеву с герцогом Йоркским. Между двумя этими вельможами было немало общего. Каждый из них втайне считал, что имеет все права на престол. Глостер находился к короне ближе: в случае смерти племянника королем должен был стать он. Однако Йорк и по отцу, и по матери происходил от Эдуарда III, причем его дед, герцог Кларенс, был старшим братом Джона Гонта, пращура нынешнего короля, а значит, Йорк обладал не меньшими правами на корону, чем сам король.

– Она оскорбила меня, – кипятился Глостер. – Надо было развернуть коня и ускакать прочь – я собирался это сделать, но сдержался.

– Вы проявили восхитительную выдержку, милорд. Мы все были возмущены. Однако вы вели себя так, словно эта девчонка вам необычайно понравилась.

– Что ж, она довольно хорошенькая. При этом с сильным характером. Наш Генрих будет в ее руках, как воск.

– Что ж, значит, придется иметь дело не с королем, а с королевой.

Глостер стиснул кулак:

– Я бы ни за что не подчинился бабе… да еще француженке. Какой злосчастный брак! Мы многого лишились, а что получили взамен? Французскую королеву! Попомните мои слова, это еще только начало – нам придется потерять еще многое. Нужно не жениться на французской принцессе, а завоевывать Францию!

– Да, мы мало что обрели. Минорка, Майорка – пустые титулы! А французы добираются до Мэна.

– Вот что я вам скажу, – решительно заявил герцог Глостер. – Я не позволю, чтобы дочь какого-то там короля Рене меня оскорбляла!

– Да, девочка должна знать свое место, – согласился Йорк. – Ей позволено сидеть на троне и носить корону поверх кудряшек, но считаться с благородными лордами ей придется!

– Да, нашей милашке нужно будет многому научиться.

Коронация состоялась в конце мая. Церемония была обставлена весьма пышно, люди стекались в Вестминстер со всех сторон. Жители столицы ликовали, вид у всех был очень довольный. Расходы оплачивала королевская казна, из которой пришлось выскребать последние крохи.

Вино лилось рекой, лондонцы пели и танцевали.