Не время для драконов

– Киска… а ты часом…

Кошка села и принялась умываться. Синие глаза насмешливо следили за Виктором.

– Погоди! – раздалось от леса. Сквозь осоку бежал Обжора, смешно спотыкаясь и причитая. – Это что за наглость… ему ж еще бродить да бродить… брысь, проклятая! Брысь!

Кошка, насмешливо глянув в сторону Обжоры, напружинилась – и прыгнула Виктору на грудь. Мяукнула в самое лицо, касаясь щеки теплой лапкой…

…Виктор открыл глаза. Качалось звездное небо, и на фоне его – женская головка с распущенными волосами. Лой поцелуем закрыла ему рот, ответила на невысказанный вопрос:

– Ты кричал, тебе страшный сон снился… Расслабься, расслабься, Виктор…

Ее ладонь скользнула по щеке.

– Небритый… – тихо и ласково сказала Лой. – Не бойся, сон ушел. Мы, Кошки, умеем отгонять дурные сны…

– Спасибо, – тихонько ответил Виктор.

– А твоя подружка, – с внезапной насмешкой сказала Лой, – даже не проснулась!

– Она маленькая уставшая девочка…

– Ага, – без всякой убежденности поддакнула Лой. – Маленькая девочка… волшебница Неведомого клана… Но я-то, я – взрослая женщина…

Она задышала Виктору в самое ухо.

– Эта паршивка, Тэль, она тебе, наверное, наговорила всяких гадостей про меня? Что мне двести лет, что я спала со всеми мужчинами, кого только видела?

– Ну… не совсем так…

Виктору было не по себе. Лой уже прижималась к нему всем телом.

– Все она врет! – яростно сообщила Лой. – Мне не двести лет… гораздо меньше. И к кому попало в объятия я не кидаюсь!

Помедлив, она добавила:

– К тебе – да. Я… если ты…

Виктор понял, что борьба бесполезна. В первую очередь потому, что бороться не было ни малейшего желания.

Он впился в мягкие, горячие губы Лой.

Да сколько бы ей лет ни было!

Хоть триста!

Ловкость у Лой и впрямь была кошачья. Руки скользили, в то время как они продолжали целоваться, Виктор и опомниться не успел, как был раздет, а Лой обнажена. Это напоминало не то изнасилование, не то совращение – только в роли насильника выступала женщина.

То, что в паре метров мирно посапывала Тэль, лишь добавляло происходящему остроты.

– Наконец-то, наконец-то ты со мной… – шептала Лой. В этом была не столько влюбленность, сколько радость победительницы – и все же это льстило. Так начинающему, но уже популярному певцу льстят юные поклонницы, правдами и неправдами прорывающиеся в гостиницу, ночующие под дверями квартиры…

Виктор не заметил, как сменились их позиции, как он оказался над Лой, покорной, отдающейся ему не то чтобы с безумной животной страстью – а с той радостной женской покорностью, что составляет саму основу секса.

Все заняло не много времени – хотя Виктору почему-то казалось, что игра могла длиться всю ночь и это доставило бы обоим только удовольствие. Но, видимо, Лой решила не зарываться… В какой-то миг он почувствовал, как напряглись и отвердели ее мышцы, как потом стало мягким и податливым тело, а затвердевшие соски расслабились. Лой шумно вздохнула, вжалась в него, давя счастливый стон. Лишь руки обнимали по-прежнему крепко, будто молили – «не уходи».

Ушла она сама, через полчаса, когда они повторили все еще по разу. Тихонечко отползла, на прощание прижавшись губами и прошептав:

– Спасибо… Я не буду требовать большего…

Виктор был благодарен ей за это. Сил не осталось, он чувствовал себя выжатым насухо.

Другое дело, что такой приятной усталости давно не доводилось испытывать…

И больше в эту ночь ему ничего не снилось.

Он проснулся, когда наступило утро. Холодное осеннее утро. Было еще темно, солнце пряталось за отвесными кручами, ущелье заливал промозглый туман, по-питерски липкий и противный.

– Х-холодно, – поежилась Тэль, стуча зубами. Мордашка у нее посвежела, она смотрела на Виктора со смешной серьезностью, будто укоряя его в наступившей прохладе.

Лой ничего не сказала. Грациозно изогнувшись, Кошка умывалась у лотка – здесь с верха, со скал был спущен вниз небольшой горный ручей. Веселая струя клокотала в деревянном желобе, уходя потом куда-то вниз, на север, к сухим степным полям.

Глава 18

В дорогу пустились в полумраке, задолго до всех возчиков и погонщиков, еще сладко дрыхнущих на своих возах. Тэль заметно нервничала, то и дело оглядывалась, а порой замирала, долго вглядываясь в даль, хотя, по мнению Виктора, там нельзя было ничего увидеть – только какие-то бледные и далекие отсветы, быстро поглощенные взошедшим солнцем.