Слезы печали

Мы в Эверсли жили в постоянной тревоге. Я боялась, что с моим сыном может произойти беда. Каждое утро, проснувшись, я спешила в детскую, чтобы удостовериться в том, что он здоров.

Сэр Джоффри оставался с нами. Мы убедили его в том, что возвращаться в Лондон сейчас просто глупо. Он с готовностью принял наши аргументы и обратил свой интерес к нашему имению, оказавшись весьма полезным человеком. Его собственные земли находились гораздо ближе к Лондону, и он считал, что ему следовало бы быть там. Тем не менее, ему было приятно задержаться здесь.

— Мне здесь очень хорошо, — говорил сэр Джоффри. — Я так привязался к мальчуганам! Мне всегда хотелось иметь сына, и было бы неплохо, если бы он был похож на Эдвина.

Лучшего комплимента он выдумать не мог. К тому же он еще раз позволил мне осознать, насколько я счастлива. Я потеряла мужа, но судьба сжалилась надо мной и подарила мне сына.

Каким облегчением стало наступление сентября, когда погода сменилась на более прохладную! Из столицы приходили добрые вести: количество смертей резко сократилось. Теперь не оставалось сомнений в том, что исключительно жаркая погода была одной из причин эпидемии. Пошли дожди, дополнительно улучшив ситуацию, и постепенно приходы стали объявляться свободными от чумы.

По всей стране царила радость, и люди, покинувшие Лондон, готовились к возвращению.

Джоффри уехал, пообещав скоро вернуться. Он пригласил нас к себе и сказал, что будет рад объехать свои земли и показать их юному Эдвину. Нам его не хватало, и особенно это относилось к моему сыну. Все говорили о том, что нам необходимо вновь встретиться Совместные переживания стали хорошим основанием для дальнейшей дружбы.

Было ужасно узнать, что от чумы умерли девяносто семь тысяч человек. Однако, как уточнил Карлтон, многие смерти были не зарегистрированы, и число жертв, по всей вероятности, приближалось к ста тридцати тысячам.

Карлтон рассуждал трезво.

— Слишком много грязи на улицах крупных городов, — говорил он. — Похоже, что чуму разносят крысы, и там, где есть крысы, будет чума. Нам нужно очистить наши улицы, и тогда, возможно, эта ужасная болезнь перестанет посещать нас.

Все мы были очень рады тому, что сумели пережить тяжелые времена, а дядя Тоби заявил, что с удовольствием вновь посетит Лондон и королевский двор. Он восторгался театрами, которые в последнее время стали значительно лучше.

— Король любит пьесы, — сказал Карлтон, — а поскольку высший свет следует за королем, то театры усовершенствовались.

— Они очень отличаются от тех, которые я видел до отъезда, — согласился дядюшка Тоби, — хотя авансцена существовала уже тогда.

— Ну да, — сказал Карлтон, — но не было полукруглого просцениума с окнами в помещение для музыкантов и не было этих жалюзи, открывая и закрывая которые, можно полностью изменять сцену.

— Огромные усовершенствования! — с энтузиазмом согласился Тоби. — Но я знаю, Карл, мой мальчик, в чем состоит главное улучшение нынешней сцены.

— Можете не говорить, я с вами согласен, — сказал Карлтон.

И оба одновременно произнесли:

— Актрисы!

— Только подумать! — продолжал дядя Тоби. — Видишь на сцене хрупкое создание, начинаешь проявлять к нему интерес и вдруг вспоминаешь, что это мальчишка, а вовсе не юная леди.

— Ничто не сравнится с подлинной вещью, — сказал Карлтон. — Король поддерживает театры. Он полагает, что они создают в столице веселье. Люди должны смеяться, говорит он. Эти чудаки слишком долго были серьезными. Король пока не облагает актеров налогами, хотя некоторые министры настаивали на этом. Ответ был таков: актеры являются слугами короля и доставляют ему удовольствие.

— А правда ли, — поинтересовался дядюшка Тоби, — что сэр Джон Ковентри спросил у короля, не испытывает ли тот большей склонности к мужчинам, чем к женщинам?

— Этот дурак так и спросил, — ответил Карлтон, — и впервые Его Величеству не понравилась шутка. Впрочем, и другим тоже, поэтому Ковентри был выставлен на Суффолк-стрит, а в память о его глупости у него осталась отметина в виде отрезанного носа.

— Мне кажется, что это слишком жестокое наказание за реплику, которая могла быть недалека от истины, — вставила я.

— Поосторожней, дорогая кузина! — весело сказал Карлтон. — Если с вашим очаровательным носиком произведут ту же самую операцию, это будет настоящей трагедией.