Слезы печали

Она внимательно смотрела на меня, словно изучая каждую деталь моей внешности. Мне стало не по себе, но, к моему облегчению, в это время затрубили трубы, возвещая о приближении короля.

Барбари пришпорила кобылу и подъехала поближе к Карлтону.

Во главе процессии ехало триста человек свиты, пажей в серебряных камзолах; вслед за ними — двенадцать сотен всадников в бархатных камзолах, а за ними — пехота в темно-красных мундирах. Везде виднелась яркая военная форма: солдаты в желтом с затканными серебром рукавами и в ярко-зеленых шарфах, всадники в синих мундирах с серебряными шнурами, а за ними — члены городской управы в черных бархатных камзолах, украшенных цепями.

Когда они проехали, настал главный момент: в окружении двух своих братьев появился стройный темноволосый мужчина, и, как только он показался, из тысяч глоток вырвались крики: «Боже, храни короля!», «Да здравствует Его Величество!» Подданные были в него влюблены. Он обладал обаянием, которого нельзя было отрицать. То, что он счастлив вернуться домой, было совершенно очевидно. Вряд ли нашелся бы в многотысячной толпе хотя бы один человек, который не считал бы, что сегодня именно тот день, которого он ожидал все эти угрюмые годы пуританского правления.

Тридцатый день рождения короля! Далеко не юн, но все же достаточно молод. Он был высоким, очень высоким, и возвышался над своими спутниками; некоторым его темное, возможно даже мрачное, лицо могло бы показаться некрасивым, но все же никто не мог отказать ему в своеобразной притягательности. Если бы сейчас хоть кто-то из этой гигантской толпы попытался поднять голос против доброго короля Карла, его немедленно вздернули бы на ближайшем дереве. Во всех церквах звонили в колокола; люди расстилали на мостовой ковры; девушки и женщины, высовываясь из окон, забрасывали проезжавшего короля цветами. Трубили трубы, играла музыка, на ветру развевались знамена. Никогда народ столь наглядно не демонстрировал монарху свою верность, а поскольку он вернулся домой, не пролив ни единой капли крови, чтобы занять по праву принадлежащий ему трон, его любили еще больше.

Народ танцевал. Народ черпал вино, бившее из фонтанов. К ночи некоторые напьются и, возможно, подерутся, но сейчас вокруг царило счастье.

Как все это было волнующе! Меня тоже захватила общая эйфория, и, проезжая по лондонским улицам, я ощущала, что начинается новая жизнь.

В этот момент я заметила в толпе Харриет. Она ехала рядом с сэром Джеймсом Джилли и определенно была самой привлекательной женщиной из всех. Одета она была в синий бархат, на шляпе развевалось длинное перо. Она казалась радостной, довольной, и я вдруг ощутила вспышку гнева, вспомнив о том, с какой легкостью она бросила своего ребенка.

Я попыталась развернуть лошадь и пробраться к ней, но чья-то рука удержала поводья.

Это была рука Карлтона.

— Вы не доберетесь до нее, — сказал он. — И не советую пытаться это сделать. Невестка лорда Эверсли не должна открыто показываться рядом со шлюхами.

Я почувствовала, что мои щеки запылали.

— Как… как вы смеете говорить так о…

— Ax, добрая, верная Арабелла, — прошептал он, — милая, славная простушка Арабелла! Эта женщина вам не друг. И прекратите считать ее своей подругой.

— Откуда вам знать, кто является моим другом, а кто нет?

Он приблизил ко мне свое лицо, выражающее насмешку.

— Я знаю очень многое, — сказал он. — Я не вчера родился.

— Так же, как и я.

— Кто знает, сколько времени прошло со вчерашнего дня?

Я перестала обращать на него внимание, продолжая смотреть на Харриет.

— Надо бы отослать ей ее ублюдка, — сказал он. — Почему вы должны нести ответственность за ее ошибки?

Разворачивая лошадь в сторону от него, я услышала, как он негромко рассмеялся.

— Спокойно! — шепнул он. — В такой-то день! Конечно, очень может быть, что ваша добрая подруга Харриет вскоре явится и будет умолять принять ее в дом. Всем хорошо известно, что Джеймс Джилли не держится подолгу за одну и ту же юбку. Он действительно хороший муж и выполняет свой долг перед женой. Теперь, вернувшись сюда, он будет содержать ее со всеми удобствами в Шропшире вместе с продолжающей расти семьей. Кстати, это доказывает, что он наносит ей визиты тогда, когда считает нужным. Если бы она сейчас находилась в Лондоне, то ехала бы рядом с ним. Он никогда не считает своих женщин чем-то большим, чем они есть на самом деле.