Время любить

– А ты?

– Я возьму ту лошадь, всадник которой сорвался в пропасть.

– Арно! – вскричала Катрин в отчаянии. – Я тебя умоляю…

Но он ее не слушал. Он прыгнул в седло и, сжимая бока животному голыми пятками, присоединился к Мансуру и Готье, которые уже ввязались в яростное сражение. Арно поверг врага в смятение, которым воспользовался Мансур. Что до Катрин, вся эта картина некоторое время вызывала в ней страх, но и она не смогла сдержаться и рассмеялась: Арно был неподражаем!

– Он же сумасшедший! – вздохнула она. – Как он может выдерживать бой, когда всего два дня тому назад…

– Все же эти два дня он ел, пил, он отдохнул, – произнес врач, спокойно перебирая пальцами четки из полированного янтаря. – Твой муж обладает необыкновенной мощью. Ты же не думаешь, что он спокойно слушал бы звон сабель. Для него свирепые звуки войны – как самая сладостная музыка.

– Но… руки?

– Ты же видела, раны закрываются. И он прекрасно знает, что, если раны опять откроются, я еще раз остановлю кровь.

И Абу-аль-Хайр принялся тихим голосом призывать аллаха и Магомета, его пророка, помочь благополучному исходу боя. Люди Мансура образовали мощную защиту вокруг носилок, таким образом, Катрин оказалась в центре сражения. Немного поодаль Мансур, Арно и Готье мужественно сражались. Арно попал в свою стихию, опять занимался любимым делом. «Никогда, – подумала Катрин с обидой, – он так не бывает счастлив, как в бою. Даже в моих объятиях он не знает такого полного счастья…»

Пронзительный голос долетел до нее:

– Ты от меня не уйдешь, Мансур-бен-Зегрис! Ты попался прямо ко мне в ловушку…

Это был Фарадж, и он издевался над врагом. Маленький человечек тоже был суровым воином, и дуэль его с Мансуром была свирепой.

– В твою ловушку? – презрительно бросил принц. – Ты слишком зазнался. Я знал, что ты здесь обосновался, и не побоялся тебя. Но ты выбрал неверную дорогу, если надеешься на золото или драгоценности. У нас с собой только оружие.

– Ты забываешь о своей голове! Калиф мне за нее заплатит в десять раз больше, и я наконец вернусь в Гранаду победителем.

– Когда твоя собственная голова украсит крепостную стену, тогда да, ты долго будешь любоваться Гранадой.

Остальное содержание перепалки потерялось в звоне оружия. Катрин прижалась к Мари, и обе женщины с тревогой смотрели на сражение.

День быстро клонился к ночи. Только снежные вершины еще краснели на солнце. Смерть пробила бреши в обоих лагерях. Мансур, Арно и Готье все еще сражались, и в рядах бандитов потери были серьезные, тогда как со стороны беглецов пало всего пять человек. Катрин и Мари со страхом смотрели на воинов, чья победа или проигрыш могли иметь для них такие ужасные последствия. Абу-аль-Хайр все время молился…

И потом раздался крик, ужасный, раздирающий, который заставил Катрин выскочить из носилок. Могучий Арно разрубил голову Фараджа Одноглазого. Но молодая женщина застыла, завороженная ужасающим зрелищем: Готье, оставаясь на лошади и широко открыв рот, кричал, не переставая, и у него в груди торчало копье.

Катрин поймала взгляд Готье, она прочла в его глазах удивление, потом, как сраженный молнией дуб, нормандец повалился на землю.

– Готье! – вскричала молодая женщина. – Господи!..

Она побежала к нему, встала на колени, но Арно уже спрыгнул с лошади, бросился к нему и отстранил Катрин:

– Оставь! Не дотрагивайся…

На ее призыв прибежал Абу-аль-Хайр, осмотрел раненого и нахмурил брови. Тоненькая струйка крови текла из угла рта.

– Он еще жив, – произнес врач. – Нужно осторожно вынуть копье… Можешь ты это сделать, а я его подержу? – спросил Абу-аль-Хайр у Монсальви.

Вместо ответа Арно без колебаний содрал бинты, которыми еще были обвязаны его руки, потом взялся за древко копья, пока Абу осторожно раздвинул края раны, которую Катрин уголком своего покрывала обтирала от крови.

Дюйм за дюймом смертоносное копье стало выходить из глубин груди… Катрин задерживала дыхание, боясь, что каждый вздох Готье мог оказаться последним. Наконец копье вышло целиком, и Арно гневным жестом отбросил его далеко от себя, а врач в это время при помощи тампона, который поспешно сделала Мари из того, что ей попалось под руку, останавливал кровь, хлынувшую из раны.

Вокруг них наступила тишина. Лишившись вожака, бандиты бежали, и Мансур даже не потрудился их преследовать. Его воины, кто остался жив после сражения, подходили, образовывая вокруг поверженного Готье молчаливый круг. Мансур наклонился над раненым. Его темный взгляд встретился со взглядом Арно.