Время любить

– Боже мой! Мой супруг попался в руки неверных! И ты смеешь радоваться?

– Есть разные способы попасть в плен, – заметил Фортюна с хитрым видом. – Тот, что выпал на долю мессира Арно, не заключает в себе ничего неприятного…

Вдруг гасконец сел и вскинул на Катрин горящий взгляд, а потом произнес с победным видом:

– Послом была женщина, мадам Катрин, принцесса, родная сестра правителя Гранады… И она прекраснее светлого дня! Никогда мои глаза не любовались на такое ослепительное создание! Впрочем, и глаза мессира Арно тоже!

– Что ты хочешь сказать? – спросила Катрин, и внезапно у нее пересохло в горле.

– Вы не понимаете? Зачем же мессиру Арно отказываться от любви самой прекрасной из принцесс, когда его собственная жена бросила его ради другого? Он был волен любить, тем более что благодарность примешивалась у него к восхищению.

– Благодарность?

– Врачу принцессы понадобилось всего три дня, чтобы вылечить мессира Арно! У него не было проказы, я уже вам сказал, у него была другая болезнь, легко излечимая, дикарское название которой я забыл! Но теперь мессир Арно вылечился, он счастлив… а вы потеряли его навсегда!

Наступила тишина, ужасная, полная, словно все люди, из которых большая часть ее вовсе не знали, прислушивались к биению сердца Катрин. А она тоже прислушивалась к тому, как медленно и исподволь в ее сердце прокладывали себе дорогу мука и ревность… У нее возникло впечатление, что ее опутали скользкие, омерзительные путы, от которых никак нельзя отделаться. В мозгу возникло невыносимое видение: Арно в объятиях другой!.. Ей вдруг захотелось кричать, выть, чтобы как-то облегчить жестокую муку ревности. Она хотела закрыть глаза, но из гордости удержалась от этого. Вперив в гасконца горящий взгляд, Катрин прорычала:

– Ты лжешь!.. Не надейся, что я поверю тебе! Мой супруг христианин, рыцарь… Никогда он не отречется от веры, от своей страны, своего короля из-за какой-то неверной! А я просто глупа, что слушаю тебя, гнусный лжец!

Ей хотелось ударить искаженное ненавистью лицо гасконца, который с презрением и вызовом смотрел на нее…

– Я лгу?.. Вы осмеливаетесь говорить, что я лгу?.. – Уставившись на нее маленькими черными глазками, гасконец вытянул вверх руку и торжественно произнес: – Клянусь спасением моей бессмертной души, в настоящий час мессир Арно познает любовь и радость во дворце Гранады. Клянусь, что…

– Довольно! – прервал его громкий голос Эрменгарды. – Бог не любит, когда клятва приносит страдания людям! Однако скажи мне еще одну вещь: как же это получилось, что ты оказался здесь, ты, верный слуга? Почему же ты не остался рядом с хозяином и не разделил его радостей?

Внушительный силуэт вдовствующей графини, ее властная манера говорить охладили пыл темпераментного гасконца. Он опустил голову.

– Мессир Арно отправил меня к своей матери, так как знал, что она страдает. Я должен известить ее о его выздоровлении, сказать ей…

– Что ее сын, капитан короля, христианин, забыл свой долг и свою клятву ради прекрасных глаз какой-то гурии! Отличная новость для благородной дамы! Если де Монсальви такая, какой я себе ее представляю, этим-то и можно ее сразу убить!

– Мадам Изабелла умерла, – хмуро произнесла Катрин. – Ничто более не может ее огорчить! А миссия твоя выполнена, Фортюна!.. Ты можешь вернуться во Францию, а можешь поехать к своему хозяину…

Выражение жестокого любопытства появилось на худом лице гасконца.

– А вы-то, мадам Катрин, – спросил он со злорадством, – что вы теперь будете делать? Думаю, у вас не возникнет мысли идти и требовать супруга? Вам даже не добраться до него… Женщины-христианки там считаются рабынями и трудятся под кнутом, или же их отдают солдатам на потребу… если только их не подвергают страшным пыткам! Для вас, поверьте, лучшее – это хороший монастырь и…

Фраза прервалась ужасным хрипом: мощная рука Эрменгарды схватила его за горло.

– Я велела тебе замолчать! – взревела вдовствующая графиня. – А я никогда не повторяю два раза одно и то же.

Катрин обвела мутным взглядом любопытные лица, потом медленно направилась к двери, а черные складки ее платья мели солому, рассыпанную по плитам. Ян ван Эйк окликнул ее:

– Катрин! Куда же вы?

Она обернулась к нему и слабо улыбнулась.

– Мне необходимо побыть одной, друг мой… Оставьте меня!

Она хотела направиться в маленькую часовню святого Иакова. Перед ужином ей показали большую монастырскую церковь, но ей хотелось побыть в спокойном месте, оказаться наедине со своей болью и Богом. Часовня с низким склепом, где хоронили умиравших в дороге путников, показалась ей подходящим местом. Там было холодно, сыро, но Катрин лишилась телесных ощущений. Вдруг у нее возникло впечатление, что она умерла… Раз Арно изменил ей, ее сердцу более не оставалось надобности биться!.. Ради чужой женщины человек, которого она любила больше жизни, одним ударом разорвал нити, которые их связывали друг с другом. И Катрин почувствовала, что умерла ее частичка, главная, которая вела ее по жизни. Она одинока среди бесконечной пустыни. Руки ее были пусты, сердце пусто, жизнь уничтожена! Тяжело она опустилась на холодный камень, закрыла лицо дрожавшими руками.