Это наш дом

– Откуда они взялись?

Андрей, невесело усмехнувшись, с сожалением произнес:

– Теперь верите мне? Здесь действительно есть люди. Знакомьтесь, – и фривольно, не боясь, что его могут понять, добавил: – Красивая амазоночка, я бы с ней на сеновале повалялся бы с удовольствием. Эх, подержать бы такую за ножки… И с ней двое ребят… тоже местных… Лысый, ты у нас вроде полиглот, может, попробуешь разные языки? Может, они поймут хоть что-то?

Вульгарные фразы звучали слишком уж фальшиво, голос дрожал до периодического заикания. Ясно было, что Андрею сейчас до женщин дела нет, просто развязавшийся язык не желает держаться за зубами, вот и несет разную чушь.

Женщина, вытирая лезвие дротика пучком травы, хладнокровно, на чистейшем русском языке сообщила:

– Если у вас с русским проблемы, можно и на английском, – обернувшись к своим спутникам, она обидно добавила: – Видали, какой дурак этот заикающийся бабник? Хотел, наверное, с нами на китайском пообщаться. За кого, интересно, он нас принимает?

Парень нервно осклабился в подобии улыбки; зрелый мужик, не реагируя на слова женщины, присел возле уже затихшего Болта, принялся деловито стягивать с него ботинки. Протянув их парню, он скороговоркой произнес сущую бессмыслицу:

– Банакора итур ако намиката.

Андрей готов был поспорить на всех кузнечиков в этой степи, что ничего подобного ему слышать не доводилось. Он не был великим полиглотом и из языков хорошо знал лишь два: русский письменный и русский устный. Но слышать иную речь приходилось частенько: таких интонаций и такого произношения он не мог припомнить. Похоже на что-то азиатское, только вот человек этот выглядит стопроцентным европейцем. Стоп, что-то не так. Господи, да ведь он и впрямь идиот! Он просто король идиотов! Ведь эта женщина говорит по-русски. Как? Это что, абсурд? Он бредит? Может, ему в бою голову проломили, и умирающий мозг напоследок решил побаловать хозяина сюрреалистическими картинками?

Парень, примерив предложенные мужиком ботинки, с сожалением констатировал:

– Не, великоваты эти на меня. Пойду я по остальным проверю, а то мои мокасины совсем протерлись, будто босиком шагаю.

– Так вы… Так ты русская? – наконец-то смог выдохнуть Андрей.

– Отец наполовину русский, наполовину белорус, мама наполовину еврейка, наполовину украинка, так что считай меня кем тебе удобно, – спокойно сообщила женщина. – Что-то не так?

Боги, ну и вопрос! Да здесь все не так!

– Если ты думаешь, что я антисемит, то ошибаешься. Хотя, конечно, мне, черт возьми, абсолютно непонятно, откуда здесь появились евреи. Ведь это место ни капли не похоже на Землю Обетованную! И про русских мне тоже очень интересно. И про белорусов с украинцами. Это ведь не Земля. Откуда вы здесь взялись?

Женщина, недоуменно уставившись в глаза Андрею, с немалым удивлением, приправленным толикой фальшивого сочувствия, поинтересовалась:

– Ты что, менингитом неудачно переболел или у тебя от рождения мозг атрофирован?

Глава 8

По горам загуляло эхо очередного выстрела – пушечное ядро по крутой дуге ушло на другой берег, перелетело через скалы, нависающие слева над древней дорогой. Эх, опять неудачно. Чуть-чуть пониже, и накрыло бы укрывающихся там ваксов.

Артиллерия вела обстрел противника почти с рассвета. За три часа выпущено более полусотни чугунных ядер и разрывных гранат. Обычно впустую – стрелять под такими углами пушка не приспособлена, и подкладываемые под колеса камни не слишком в этом помогали. Дело дошло до того, что Дубин расположился со своим теодолитом сбоку от орудия и поставил возле лафета бойца с рейкой. Теперь он что-то сосредоточенно подсчитывал и постоянно вносил поправки. Такое впечатление, будто главный артиллерист корректирует огонь из главного калибра линкора, пытаясь накрыть загоризонтные цели. На деле все несравнимо проще: кусок обсадной трубы, перемотанный сотнями метров толстой стальной проволоки и заточенный в бронзовый расплав. Выглядит неказисто – совсем не похоже на главный калибр линкора. Да и противник не столь далеко – засел в сотне метров от пушки, укрываясь среди скал, высота которых здесь не превышала двадцати метров.

Увы, даже камлания с теодолитом помогали мало – в лучшем случае процентов двадцать снарядов наносили противнику ущерб или хотя бы сильно пугали. Еще часа два такой стрельбы, и отряд останется без боеприпасов для пушки, а таскать их из главного лагеря далековато.