— Ну а что же мне с вами делать, Толя?
В сердце моем расцвела ясная уверенность, что я всю жизнь мечтал быть экспедитором или мерчендайзером. Даже не зная смысла этих слов.
На другой день в полвосьмого я на месте. Топчусь у железной двери. Не пускают. Строго тут у них, сразу видно — порядок. Это вам не «хочешь похудеть — спроси меня как». Собираются претенденты. Чем больше претендентов, тем меньше мне нравится происходящее.
Нас впускают. В приемной за десять минут набирается человек тридцать. Мало того что неудачливый Толя здесь и масса подобных ему нервно подрагивающих юношей, — среди созванных на подготовительный день обнаруживаю вместе с нами прошедшую тяжелый отборочный день женщину бомжеватого вида, которая, открыв сумку (в ужасе ожидаю, что она достанет что-то вроде бутерброда), извлекает оттуда пачку календариков и тут же преподносит в качестве подарка соседям, затем секретарше.
В соседней с приемной комнате слышны звонкие юношеские голоса, шум, крик, визг и хохот. «Что у них там, театральный кружок?» Со временем шум упорядочивается, мне слышно, как за стеной произносят бойкие речовки, но разобрать слов я не могу.
Наконец вся эта толпа из соседней комнаты вырывается на волю, мальчики и девочки, — все куда-то уходят, при расставании хлопая друг друга по ладошам — эдак по-американски, вертикально поставленной рукой.
Юноши с несытым вожделением в глазах считают своим долгом хлопнуться ладошками с невозмутимо улыбающейся секретаршей. «Дурдом какой-то», — раздраженно думаю я, но тут же одергиваю себя: «Ну, просто у них тут веселая и дружественная обстановка, сплоченный коллектив».
Меня вызывают к директору.
— Как дела? — сегодня в его голосе звучит целая гамма жизнеутверждающих чувств, вплоть до полного восторга.
— Отлично! — в тон ему отвечаю я. («Чего мы так кричим?» — думаю про себя.)
— Вот, даю тебе наставника. Знакомься, это Андрей. Пообщаешься с ним, он тебе все объяснит.
Выходим. С нами еще один парень — видимо, уже некоторое время поработавший. Иные мальчики и девочки, вооружившись объемными пакетами, расходятся по улице в разные стороны.
Я спрашиваю у Андрея, чем занимается фирма, в душе уповая, что все будет в порядке.
— Сейчас поедем совершать сделку — все увидишь.
Ну, сделку так сделку. Садимся в автобус, разговариваем. На конкретные вопросы мой собеседник отвечает пространными фразами, где фигурируют «дистрибьюторы», «бонусы» и прочие приметы серьезного дела.
— Давай-ка сначала, — обращаюсь я к нему. — Что у вас означает «бонус»? Наставник насмешливо смотрит на меня: «Чудак-человек — бонуса не знает».
— Ну, например, у нас каждое утро проводится конкурс на лучший анекдот. Выигравшему — три червончика. Бонус.
— Понятно.
— Приедет глава московской фирмы — бонусы будут до 100 долларов.
— За лучшие анекдоты? («Определенно дурдом».)
— Нет, лучшей команде, набравшей большее количество единиц.
— Каких единиц?
— Все реализованное исчисляется единицами. Я начинаю уставать:
— И для чего ты реализовываешь эти единицы?
— Ну вот представь, что вместо центральной городской ярмарки — гора мусора. А под этой горой — дипломат с акциями. Будешь копать?
Я молчу. Он окликает меня по имени. Собираю остатки энтузиазма: может, я просто мнителен?
— Конечно, буду, Андрей. Вот ты до чего докопался?
— До многого. Сейчас мы заедем ко мне домой — я тебе покажу сертификат профессионализма, который я недавно получил.
Заехали. Недовольная молодая жена открыла дверь и сразу пропала куда-то. Будто к реликвии, мой наставник подвел меня к вставленной в рамочку бумаге. У меня дома таких много, называется «Почетная грамота». Давали их мне как пионеру, с неизменной активностью участвовавшему в Ленинских маршах. Только с печатями. А на этой грамоте печати не было. Посередине украшенного нелепыми вензелями листа чернела гордая надпись: «Сертификат профессионализма», под надписью — приписанная от руки, корявым почерком, видимо, самого профессионала в неведомой пока области, его же фамилия. В левом углу, напротив отпечатанного слова «директор», — неразборчивая подпись. Кто ты, директор? И чего именно?
Андрей смотрел на меня с искренней гордостью. Я заглядывал ему в глаза с интересом, сдерживая желание пощелкать у него пальцами перед лицом, сначала слева, потом справа.