Агент 013

– Ну ладно, – выдохнула Мотя, – хотя я не понимаю, почему вас слушаюсь. На когда его звать?

– На пять вечера, – попросила я, – надо еще кое-что разузнать и договориться с Тамарой Владимировной.

Ровно в семнадцать ноль-ноль Куклина распахнула входную дверь и запричитала:

– Здрассти, проходите, пожалуйста, садитесь за стол. Чай, кофе?

– Лучше перейдем сразу к танцам, – ответил слишком высокий для мужчины и слишком низкий для женщины голос, – что случилось? Договор составлен, осталось лишь подписать его, и все!

Я, сидевшая в шкафу и наблюдавшая за происходящим через небольшую щель в приотворенной двери, затаила дыхание. Посреди комнаты стоял Семен Хватайка.

Снова раздался звонок.

– Это кто? – насторожился Сеня.

– Матрена, открой, – приказала Куклина.

– О! Невероятно! – закричала из прихожей Бурмакина.

Пока что старухи хорошо справляются с возложенной на них задачей, ведут себя естественно, бывшая жена педофила даже смогла издать вполне правдоподобный возглас изумления.

Послышались шаги, в комнату вошел Сеня-2.

– Ох! – вскочила Тамара Владимировна. – Это кто? Не знала, что у вас есть брат-близнец.

Первый Сеня откровенно растерялся, второй молча сел за стол. Мы с Димоном одновременно выскочили из шкафов, входная дверь снова хлопнула, появились Федор и Чеслав. Первый Семен дернулся. Полковник и Сержант, до той поры мирно лежавшие на диване, оторвали от подушек морды, оскалили зубы, прижали уши, подняли шерсть на загривке и зарычали.

– Отставить! – гаркнула Тамара Владимировна.

– Действительно, нет никакой необходимости бросаться на человека, который хочет приобрести квартиру с историей, – сказала я, – спокойно, дорогие собачки. Нам предстоит долгий разговор, не стоит начинать его со скандала.

– Что за ерунду вы затеяли? – вскипел покупатель, поворачиваясь к Куклиной. – Хотите, чтобы правда о Русланове вылезла наружу?

По лицу Куклиной побежали красные пятна.

– Это не работает, – улыбнулась я, – мы знаем и о педофиле, и о неудачном замужестве Тамары Владимировны. Вот только ей нечего опасаться, она сама никаких правонарушений не совершала, за преступления мужа ответственности не несет. Пора Куклиной перестать трястись и понять: ее никто не осуждает, наоборот, мне жаль пожилую даму, которая не одно десятилетие опасалась, что настанет день и правда проклюнется. Но вот он пришел, и что? Тамара Владимировна?

– Мне не очень комфортно, – после мимолетной паузы призналась хозяйка, – словно голой в толпе оказалась. Но если дело обстоит именно так, как вы мне, Танечка, рассказали, то я попытаюсь справиться с неприятным чувством.

– Похороните призрак, – сказал Димон, – воткните в могилу осиновый кол.

– Поскольку все происходящее меня совершенно не касается, разрешите откланяться, – буркнул первый Семен.

– Нет, дорогой, ты останешься и послушаешь небольшую историю, – сердито сказал Федор. – Кстати, парни, вы близнецы?

– Отнюдь, – ответила я вместо обоих Семенов, – и даже не родственники, хотя и родственники. Понимаю, это звучит странно, но давайте устроимся поудобнее, и я вам кое-что расскажу. Идет?

Глава 33

– С удовольствием послушаю, – внезапно ожил второй Семен и исподлобья глянул на своего двойника.

– Хватит на меня пялиться! – взвизгнул тот.

– Брэк! – приказал Димон. – Все молчат, Татьяна говорит.

Я кивнула.

– Спасибо. Чтобы всем стал понятен смысл происходящего, начну издалека, с того момента, как Алевтина вышла замуж за Григория Венева.

У Али была крохотная дочурка Сонечка. Сейчас, когда супругов Веневых нет в живых, мы никогда не узнаем правду об их добрачных отношениях. Свадьбу затеяли через неприлично короткое время после смерти первого мужа Али. А рождение шестимесячного, но тем не менее абсолютно здорового, крепкого Игорька наводило на простую мысль: Алечка с Григорием были любовниками еще при жизни прежнего ее супруга. Но не будем осуждать их. Григорий Игоревич удочерил Соню, оформил надлежащим образом бумаги, девочка получила отчество нового папы и его фамилию. Думаю, в тот момент Гриша искренне надеялся, что малышка станет ему дочерью, но, к сожалению, с самого раннего возраста Сонечку отличало ослиное упрямство. Девочка имела по каждому поводу личное мнение и не собиралась его менять. Такую твердость характера отчим считал пагубной, он был крайне авторитарен, тоже имел по каждому поводу свое мнение и не собирался его менять. Доходило до смешного. Соня не хотела даже пробовать куриный суп, а Григорий Игоревич полагал, что бульон крайне полезная вещь, и приказывал: «Ешь без разговоров». Девочка отказывалась, Венев настаивал.