Инь, янь и всякая дрянь

Так в самом конце шестидесятых годов и появилась научная структура, где занялись поисками лекарства от даунизма.

Шли годы, Сергей Семенович старел, но оставался на посту главврача интерната. Сотни родителей молились за здоровье врача, создавшего методики, буквально поднимавшие даунят на ноги. Катасонов писал книги, проводил семинары, не жалел сил на помощь как обитателям интерната, так и домашним детям. Профессор был очень работоспособен и талантлив, своей семьи он не завел, днем и ночью находился в лаборатории. Вот только с лекарством дело не продвинулось. Катасонов придумал некий коктейль и бесконечно проводил испытания на белых мышах (сами понимаете, никто бы ему не разрешил экспериментировать на детях).

Умер Сергей Семенович глубоким стариком. Но, даже сидя в инвалидной коляске, которую катала преданная научному руководителю аспирантка Аллочка, Катасонов не потерял остроты ума. В последний путь профессора провожали рыдающие толпы, лаборатория перешла к любимому ученику Сергея Семеновича – Альберту Зеленцову.

В последней трети двадцатого века генетика сделала рывок вперед. Но СССР находился в состоянии «холодной войны» с капиталистическим миром, Москва наращивала военную мощь, огромные деньги шли на развитие космонавтики, новых видов вооружений, проблема детей-даунов не имела ни малейших шансов на финансирование. Ну кому в такой обстановке нужны умственно отсталые личности?

Сергей Семенович пользовался огромным авторитетом не только внутри страны, но и за рубежом. К тому же у вышестоящих чиновников тоже иногда рождаются больные дети. Это сейчас какой-нибудь министр может спокойно отправить ребенка на лечение в Израиль или Америку, в советские времена это не приветствовалось. Катасонов знал много чужих тайн, легко открывал двери в любые кабинеты и без напряга выбивал для интерната и лаборатории все необходимое. У Альберта же такого влияния не было, и интернат начал потихонечку хиреть. Но работа по поиску лекарства продолжалась. В один прекрасный день Альберт привез на территорию несколько человек. Хоть незнакомцы и были одеты в гражданские костюмы, Роза сразу поняла: гости – военные.

Мужики обошли интернат, осмотрели парк, побывали в лаборатории. Разговаривали они мало, в основном обходились рублеными фразами:

– Хорошо. Интересно. Перспективно.

Когда группа уехала, Роза, не сумев справиться с любопытством, спросила у Аллочки:

– Кто же к нам приезжал?

– Из Минобороны, – шепотом ответила бывшая аспирантка Сергея Семеновича, – думают шефство над интернатом взять.

– Ой, хорошо бы, – обрадовалась кастелянша. – А то все белье поистерлось, приходится простыни посередине разрезать и края сшивать.

– Тут научные наработки Катасонова гибнут, а ты о чепухе беспокоишься, – рассердилась на нее Алла и ушла.

Роза посмотрела вслед кандидату наук. Конечно, ей, простой сестре-хозяйке, во всяких там открытиях не разобраться, но детей-то на голые матрасы не положишь. Если Альберту удастся договориться с Министерством обороны, в интернат потекут деньги, ребятам снова купят хорошую одежду, сделают ремонт в корпусе. Розе было плевать на развитие науки, а вот несчастных инвалидов она жалела от всей души.

Глава 26

Альберт оказался достойным учеником Катасонова – очевидно, он сумел убедить военных взять шефство над интернатом. На счет заведения вновь закапали рубли. Воспитанников приодели, оборудовали для них спортзал, Аллочка начала собирать материал для докторской. Но приветливая раньше женщина сильно изменилась, и отнюдь не в лучшую сторону. Бывшая любимая аспирантка Сергея Семеновича стала крикливой, постоянно делала замечания молодым ученым, которые работали при лаборатории, шпыняла Розу и даже налетала на Альберта.

Один раз кастелянша не выдержала и на очередной гневный выпад Аллы ответила:

– Я не тебе подчиняюсь! Не смей орать!

Крюкова замерла с открытым ртом, потом развернулась и убежала. Через час кастеляншу вызвал к себе главврач и с укоризной сказал:

– Похоже, у вас с Аллой случился конфликт.

– Крюкова постоянно повышает голос, – пожала плечами Роза, – и я сказала чистую правду: я не подчиняюсь ей. С таким же успехом Алла может пойти в дом престарелых и визжать на тамошнюю повариху.

– Аллочка болеет за дело, – возразил Альберт.

– Мне уволиться? – полезла в бутылку Роза.

– Что ты! – испугался главврач. – Куда ж мы без тебя! Просто прошу, будь к Крюковой снисходительна.