Туманность Ориона

Рука расслабленно лежала на теплом пластиковом прикладе древнего оружия. Патронов в нем не было, но как дубину использовать можно.

Наконец затянувшаяся немая сцена начала действовать ему на нервы.

Интеранглийский Вадим знал в пределах разумного, насколько того требовало межпланетное общение. Говорил он на нем бегло, но с акцентом. Повсеместное употребление данного языка пошло на убыль несколько десятилетий назад – с падением централизованной власти Конфедерации везде повылазили полузабытые национальные традиции. Не избежала их и Земля. Родным языком Вадима Полуэктова был русский, и сейчас в голове вертелось несколько фраз, адекватных ситуации, но…

Почему-то эта старуха, внешне похожая на ведьму, с глазами голодной волчицы, не вызывала в нем ни настоящего страха, ни тем более – гневливости.

Усталость, раздражение – плохие советчики, тем более когда информации ноль, а проблем по горло. Поэтому Вадим спокойно выдержал ее взгляд, улыбнулся краешком губ и спросил:

– Что же ты так на меня смотришь, мать?

Она едва заметно повела бровью.

– Откуда ты взялся?

Это у них тут такая форма благодарности за спасение…

– Издалека… – вздохнул он. Дотянулся до рубашки, порылся в ее складках, шурша завернутыми в нее пластинами, нашарил нагрудный карман, вытащил оттуда сигареты. – Может, не будешь смотреть волком, присядь, поговорим?

Она продолжала напряженно сверлить его взглядом.

– Что такое «волком»? – неожиданно спросила она.

– Зверем, – пожал плечами Вадим, прикуривая сигарету. – У вас тут волки не водятся… Да и у нас тоже… Реликтами стали…

Она слушала его, напряженно наблюдая, как разгорается на кончике сигареты едва заметный при свете дня уголек. Когда сизый дымок достиг ее обоняния, старуха скривилась и… чихнула.

– Будь здорова… – буркнул Вадим, которому надоело напряженно сидеть в ожидании внезапного подвоха.

Она непонимающе уставилась на него, а потом лед в глазах старой женщины вдруг подтаял. Может, до нее наконец дошло, что Вадим имел более чем достаточно времени и мог сто раз разделаться с нею тем или иным способом? Стоило для этого волочь ее два часа по пустыне.

– Ты странный… Я… Я не знаю тебя!..

Было в этом высказывании что-то очень важное, Вадим умел различать интонации, но истинный смысл вырвавшейся фразы не давался ему, ускользал.

– Вадим… – представился он. – А как твое имя?

Лицо женщины посерело.

– Хочешь знать мое имя?..

Вадиму показалось, что он сболтнул лишнего, видимо, допустил нечаянную бестактность. Перед ним опять стояла не женщина, а престарелая гремучая змея в боевой стойке.

– Да в принципе мне без разницы… – попытался он загладить невольную оплошность. – Не знаю я ваших обычаев, если обидел, извини. Не хотел.

Женщина немного расслабилась.

– Послушай, что мне сделать, чтобы мы могли говорить по-человечески? Я ведь ясно сказал: издалека, нездешний, ничего не знаю… Не ваш я!..

– Не наш?

– Ну да…

Интересно, какое у нее представление об истории? Помнит ли, что данная планета не являлась родиной ее далеких предков?

– Оттуда я… – Вадим ступил на скользкую дорожку полунамеков, неопределенным жестом указав на небо.

Она покачала головой.

– Оттуда? – явно передразнивая его интонации, переспросила она. – Оттуда приходят только Фаги!..

– Кто такие Фаги?

Старуха нервно усмехнулась.

– Ты их убивал.

– Эти… черные?

– Да. Пожиратели душ.

У Вадима на языке уже крутилось слово «машина», но он воздержался от комментариев. Так, по зернышку, может, и наберется толковая информация.

Пока он размышлял, искоса поглядывая на свою нечаянную спутницу, та, видимо, пришла к какому-то определенному решению.

– Ты позволишь… осмотреть тебя? – без всяких дипломатических предисловий, лишь запнувшись на середине фразы, осведомилась она.

Вадим размышлял недолго. Он встал, развел руками.

– Давай.

Старуха приблизилась к нему очень медленно, словно Вадим действительно являл собой невиданную, богомерзкую тварь. От его внимания не укрылось, что кончики ее пальцев дрожали, когда рука тянулась к его груди. И еще: чуть выше запястья, сразу за полоской серебряного браслета, на тыльной стороне руки в складках морщинистой, дряблой кожи пряталась ровная продолговатая крышечка телесного цвета.

Его подозрения относительно биологической природы старухи вспыхнули с новой силой, но отступать было поздно – дрожащие пальцы уже коснулись его груди, женщина замерла, прикрыв глаза…