Она, красавица и умница, встретила своего принца-бизнесмена....
В английской деревушке Локерхарт Вэлли поднялся переполох – наконец-то в...
Все… теперь прочь отсюда.
Вадим, ускользая во тьму, которую то и дело вспарывали короткие хоботки огня, обозначавшие беспорядочную автоматическую пальбу, прекрасно понимал, что паника и неразбериха, вызванные его импровизированным нападением, не могут длиться достаточно долго.
Неписаные законы кланов, царящих на Ганио, жестко регламентировали всяческие столкновения – у местных бытовали свои «понятия», нарушать которые остерегся бы, наверное, и самый отпетый беспредельщик, именно поэтому паника вокруг корабля оказалась такой острой, нервной.
Пока боевики палили во тьму, поражая мифическую армию, а их командиры мучительно пытались эмпирическим путем вычислить того из личных врагов, кто набрался наглости напасть на корабль в самом центре Ганио, у Вадима еще оставался шанс выбраться живым за территорию космопорта.
Маскироваться далее не имело смысла, спустя полчаса тут перетряхнут всех: и нищих, и богатых, и даже разжиревших крыс в полупустых пакгаузах, так что теперь ему оставалось уповать лишь на Рориха и свои ноги.
Площадь перед папертью была пуста.
Вадим вышел на открытое пространство и сбавил шаг, стараясь выглядеть запоздалым попрошайкой, намеревающимся обменять остатки дневного сбора на кружку дешевого пойла в ближайшей пивнухе.
Заметив на углу у вывески «Бар» машину, он облегченно вздохнул.
За спиной на территории порта уже не бесновалась беспорядочная пальба, разъяренные ганианцы наверняка пришли в себя и начали прочесывать местность.
Открыв дверцу, он упал на сиденье и произнес:
– Эрни, дружище, прости, но нам лучше поскорее убраться отсюда.
Рорих внимательно посмотрел на него, заметил тускло блеснувшую под лохмотьями сталь автомата и врубил передачу.
– Нищенствуешь, значит?
Вадим молча кивнул, двумя пальцами выдавливая из глазниц «шрамы».
Черт, как приятно видеть мир воочию…
– Там, на заднем сиденье, шмотки, переоденься, – посоветовал Рорих, на большой скорости вписываясь в поворот.
Вадим без слов переполз на заднее сиденье.
Слова благодарности он оставил на потом, хотя предусмотрительность Рориха его потрясла. Неужели человек может так мало измениться за двадцать с хвостиком лет?
– Выкинь ствол и лохмотья… – скупо посоветовал Эрни, заметив, что он переоделся.
Вадим подчинился беспрекословно.
– Я, между прочим, тут живу… хотя и временно, – упрекнул его Эрни, когда на полупустой дороге им навстречу попалось несколько машин, словно ошалелые, гнавших к космопорту.
– Извини. Я не знал, что сегодня заварится такая каша. Подгадалось… – ответил Вадим, заворачивая автомат в лохмотья. На ближайшем повороте он избавился от свертка.
– Хорошо, куда дальше?
– Мне нужен доступ в Интерстар. Можешь помочь?
Эрни усмехнулся, насколько ему позволила живая половина лица.
– С этим проще, – к облегчению Вадима, ответил он. – Но ты мне будешь должен одну маленькую сказку о том, как в тихом космопорту Ганио вдруг ни с того ни с сего началась война… Знаешь, сколько местных боссов сейчас висят на телефонах, вызванивая друг друга?.. – опять усмехнулся он, и по этой жутковатой полуулыбке Вадим вдруг понял, что ничего из прошлого не пропало всуе и истинные чувства Эрни к ганианцам не изменились с той далекой поры, когда он вместе с сержантом Полуэктовым месил грязь на одной далекой и вовсе не райской планете…
Войдя в трехкомнатный гостиничный номер, который Рорих снимал вместе с голубокожим карликом, они несколько секунд стояли, пристально разглядывая друг друга, словно пытаясь оценить, какой ущерб нанесла обоим жизнь, потом, не сговариваясь, вдруг крепко молча обнялись.
– Ваби, тащи, что у нас там есть в холодильнике! – распорядился Рорих, жестом приглашая Вадима пройти к интерстаровскому компьютерному терминалу.
Низкорослый мутант, нарисовавшись в дверном проеме, угрюмо и оценивающе взглянул на Полуэктова.
– Друг, – коротко и односложно пояснил Эрни.
Губы карлика тронула зловещая улыбка.
– Не волнуйся, подружитесь, – успокоил Рорих Вадима, когда Ваби исчез в смежной комнате. – Детство у него было трудное. – Рорих опустился в кресло сбоку от терминала и вдруг спросил:
– Сильно увяз?
Вадим понимал, что должен ответить максимально честно, но пока не ощущал в себе права открываться. Людям свойственно меняться с годами, а первые впечатления вполне могли оказаться обманчивыми.