За горным туманом

«Эдриен», шептал он охрипшим голосом, «ты такая красивая, такая сладкая. Желай меня. Нуждайся во мне, как я нуждаюсь».

Она почувствовала жар в месте, названию которого её никогда раньше не учили – маня в себя ещё глубже.

Эдриен пыталась сказать слова, которые, она знала, должны быть сказаны. Одно лишь слово, которое, она знала, освободит её. Легендарный соблазнитель женщин – о, как легко стало понять, почему легионы пали пред ним! Он был так хорош в этом. Он почти заставил её поверить, что её и только её он так сильно желал. Почти дура снова.

Вот почему их звали мерзавцами. Лотариос. Донжуанами. Они применяли те же самые мастерство и безжалостную решительность, как в обольщении, так и в искусстве войны – в покорении любого сорта.

Воскресив жалкие клочья своей обороны, она ожесточила свою волю против его наступления.

А Ястреб пропал. Пропал в тот самый миг, как увидел чарующую девушку. Не имели значения её странные фантазии, что шли из её тайн и ужасного прошлого. Он найдёт способ вычеркнуть из памяти все её страхи. Всё, что сказал ему Гримм, не имело значения. Любовью он сможет преодолеть любые препятствия со временем. Она будет его леди-ястреб, сейчас и навсегда. Он держал её уступчивую, как сокровище в руках, вкушал как редчайшую изысканность сладкий мёд её губ, вибрировал от мысли, что в один прекрасный день она почувствует к нему то же, что он чувствовал к ней сейчас. С ней никогда больше не будет так, как было прежде, холодно и пусто.

Нет, с этой девушкой он соединится на всю жизнь. Она не понимает той красоты, которой другие женщины так поклоняются. У этой девушки свои собственные тайны. Свои собственные страхи. Своя собственная глубина. На самом деле редкая девушка. И он тонул, тонул в её глубинах… Поцелуй делался всё глубже, всё яростнее и он почувствовал, как её зубы задевают его нижнюю губу. Это увело его за пределы контроля.

«О!», выдохнула она, когда он прижался зубами к её шелковистой шее.

Ободрённый своим успехом, он выдохнул первые осторожные слова. Ему надо было сказать ей; надо было, чтобы она поняла, что это не игра. Что он никогда в своей жизни себя так не чувствовал, и никогда больше не будет. Она была той, что он ждал все эти годы – одна она наполняла его сердце. «Эри, моё сердце, моя любовь, я…»

«О, молчи, Адам! Не надо слов». Она прижала свои губы к его, заставляя замолчать.

Хоук застыл, жёсткий как арктический ледник, заледенев каждой частичкой своего тела.

Его губы всё ещё на её губах, а сердце Эдриен кричало в агонии.

Но как сильнее оно бы закричало, стань она дурой снова?

Его руки безжалостно вдавились в её бока. Они оставят синяки, что не сойдут несколько дней. Медленно, очень медленно, один за другим, он разжал свои пальцы.

Она произнесла его имя!

«В следующий раз, когда ты произнесёшь имя Адама, это будет раз, когда я перестану просить о том, чем уже владею, и начну брать. Ты, кажется, начинаешь забывать, что принадлежишь мне. У меня нет необходимости соблазнять тебя, когда я могу просто взять тебя в мою постель. Выбор за тобой, Эдриен. Я прошу тебя – выбирай мудро».

И больше не сказав ни слова, Хоук ушёл, оставив Эдриен одну в темноте.

Глава 14

Эдриен надо было нагулять аппетит. Она провела остаток дня после инцидента в броке, меряя шагами каждый дюйм двора замка. Этот день когда-нибудьза кончится? спрашивала она себя. Она уже находила миль двадцать, так что должна была уже сжечь часть своей неудовлетворённости. Даже её элитный отряд показался ей немного измождённым, когда она, наконец, согласилась вернуться в замок, чтобы мужественно и надлежащим образом столкнуться с Ястребом.

На обед был подан картофельный суп-пюре, сдобренный расплавленным сыром и приправленный пятью видами перцев; нежная белая рыба, приготовленная на огне с маслянистыми оливковыми листиками, с кусочками краба; спаржа, идеально подсушенная; толстые колбаски и хрустящие хлебцы; пудинг и фрукты; лимонные пирожки и черничный пирог. Эдриен не могла съесть ни кусочка.

Обед был ужасным.

Если бы она ещё раз посмотрела мельком и увидела бы убийственный взгляд Ястреба, устремлённый на ней, ей бы пришлось зажать рот кулаком, чтобы не закричать.

Эдриен глубоко вздохнула, зачерпнув ложкой суп, от которого, казалось, все были в восторге. Она ковыряла его, тыкала, разрушая взбитую массу. Затем принялась деловито раскладывать спаржу ровными маленькими рядочками, когда Ястреб, наконец, заговорил.