Империя сердца

Юную Розамунду позвали к столу в самый последний момент. Тихая хорошенькая девушка, не обладавшая особыми талантами, но зато умевшая обворожительно улыбаться, имела все задатки идеальной супруги. Застенчиво теребя розовые оборки на платье, Розамунда призналась гостье, что Пенелопа была ее лучшей подругой.

Рядом с этой девочкой Люси чувствовала себя столетней старухой и заметила лишь, что Пенелопе всегда хотелось обзавестись подругой ее же возраста.

— Вы совсем непохожи на Пенелопу, — сказала Розамунда.

— Она мне не родная сестра. Так что мы и не можем быть похожи.

— Ах вот как.

Помня о хороших манерах, Розамунда очень вежливо спросила, рада ли мисс Ларкин возвращению в Индию. Столь же вежливо Люси ответила, что рада.

Прежде чем разговор принял рискованное направление, миссис Разерспун позвала всех в столовую, где уже был накрыт стол. Люси так устала, что вела себя за ужином на удивление прилично. Она позволила себе лишь высказать некоторые комментарии о погодных условиях в Афганистане (холодно и сухо) и ткацком искусстве куварских женщин (весьма невысокое). Тут миссис Разерспун снова перепугалась — Люси имела неосторожность упомянуть о ярко-красной шерсти, из которой в Афганистане вяжут шаровары для невест. Губернаторша решила, что гостья сейчас начнет рассказывать о каких-нибудь ужасающих брачных обрядах афганцев, и поспешила сменить тему.

Далее Люси в основном помалкивала, разомкнув уста лишь для того, чтобы похвалить рисовый пудинг. Ни чуточки не покривив душой, после десерта она пожаловалась на усталость и немедленно получила позволение удалиться.

Преподобный архидиакон Отис Честер, вызванный в Пешавар срочной телеграммой, прибыл три дня спустя. Войдя в кабинет губернатора, он не мог сдержать волнения.

— Как мило, Разерспун, что вы известили меня о случившемся. Я очень хорошо знал и сэра Питера, и его старшую дочку. Скверная история, очень скверная.

— Вы подозреваете, что эта женщина не Люсинда Ларкин?

Преподобнейший коротко хохотнул:

— Совсем напротив, дорогой сэр. Та Люси Ларкин, которую я знавал, вполне способна перенести два года плена в самой дикой части Афганистана. Когда я сказал «скверная история», я имел в виду тяжелые испытания, которые предстоят бедной девочке.

— Да, ей будет нелегко снова привыкнуть к цивилизованному обществу.

— Вот именно. Кроме того, вряд ли ей обрадуются мачеха и сестра. Леди Маргарет унаследовала от сэра Питера огромное состояние и наслаждается жизнью, вращаясь в высшем лондонском свете. Теперь же все наследство должно перейти к Люси, и леди Маргарет будет целиком и полностью зависеть от своей падчерицы. Не самая завидная ситуация.

Мистер Разерспун приподнял бровь:

— Не удивлюсь, если леди Маргарет будет расстроена.

— Еще бы! Ну, в этом пусть разбираются юристы. И все же непростое это дело, когда человек воскресает из мертвых. Очень непростое.

Губернатор встал, подошел к окну, посмотрел на садовников, поливавших розовые кусты.

— Во-первых, нам необходимо убедиться, что это и в самом деле мисс Ларкин, воскресшая чудодейственным образом. Не скрою от вас правды, дорогой сэр. На первый взгляд женина, появившаяся в гостиной моей жены на прошлой неделе, очень мало похожа на английскую леди. Она смугла, как туземка, и к тому же так худа, как нищенка с улицы. Миссис Разерспун уверена, что эта женщина — самозванка, однако я с этим не согласен. Мало того, что она превосходно владеет английским но в ней еще и чувствуется некая… порода… умение держаться… Она очень вежлива, но ни малейших признаков приниженности.

Губернатор покачал головой, вновь обернулся к архидиакону.

— Но хватит бессмысленной болтовни. Я пошлю кого-нибудь из боев за ней. Вам решать.

Люси спустилась за лакеем по лестнице, внешне спокойная, но внутренне напряженная. Бежав из Кувара, она и в кошмарном сне не могла помыслить, что ее в Индии могут не признать. Однако в Пешаваре все отнеслись к ней с подозрением. Оказывается, побывать в афганском рабстве — тяжкий грех. Долгие месяцы, проведенные в Куваре, Люси думала только об одном — как выжить и убежать. Ей казалось, что, достаточно вернуться в прежний мир, и все сразу встанет на свои места.

В каком она окажется положении, если мистер Честер ее не узнает? Он был хорошим другом семьи, однако Люси видела себя в зеркале и знала, что узнать ее теперь не так-то просто. Страшно исхудавшая, она превратилась из румяной, розовощекой девицы в тощую смуглянку с выпирающими скулами. Глаза стали огромными, от чего лицо казалось еще более худым.