Черная Луна

Системы ориентации работали, поворачивая нос истребителя то в одну, то в другую сторону.

На сердце у Дейвида было тяжело. Он чувствовал какую-то странную, ненормальную вялость во всем теле. Слегка подташнивало, но он, напряженно наблюдая за работой локационной системы, списал свое недомогание на гиперпрыжок…

«Обнаружены координаты Кьюига», — внезапно высветил монитор.

Дейвид едва не закричал от радости.

«Есть!»

Он вырвался. Все получилось!

На мониторе продолжали возникать сообщения:

«Опознаны звезды систем Элио, Эригон, Рори…»

Переведя дух, Ворсмер посмотрел на Дениса.

Тот сидел в кресле, выпрямив спину, и смотрел в экран перед собой широко открытыми, пустыми глазами.

— Эй, парень, ты чего?! — хрипло спросил Дейвид. — Очнулся?!

Денис молчал. Его глаза по-прежнему смотрели в одну точку, словно их покинул всякий разум.

— Погоди, тебе плохо?! — Дейвид протянул руку, желая встряхнуть его за плечо, но не закончил начатое движение.

Рука повисла в воздухе, а он выпученными от ужаса глазами смотрел на свою кисть, которую покрывала пузырящаяся зеленоватая субстанция.

Через минуту тело пилота в последний раз дернулось в кресле и затихло.

Денис по-прежнему сидел, устремив в никуда совершенно пустой, бессмысленный взгляд.

Он ничего не слышал и не воспринимал.

Спустя полчаса блок автоматического пилотирования, послав несколько запросов и не получив на них никакого ответа, перевел все системы истребителя а аварийный режим.

Человек по какой-то причине не мог управлять кораблем. В таком случае автопилотам предписывалось совершить прыжок на известные навигационному блоку координаты.

На мониторе перед мертвым пилотом опять появился список планет, в той очередности, как их обнаружила локационная система.

Первым в списке обнаруженных миров шел Кьюиг.

Через минуту название планеты запульсировало красным.

Денис не видел, как обзорные экраны вновь затянуло черным маревом гиперперехода. Он сидел живой, но на его лице не отражалось ничего — ни мыслей, ни эмоций.

По иронии судьбы он летел домой, но не понимал этого.

Его разум, измученный сменой реальностей, вторжениями чуждой воли, смертями, шоком, не вынес той последней капли, что долил Анри Бейкер в полную до краев чашу страданий…

У нормальных людей такое состояние, когда мозг сознательно отключается, перестает реагировать на раздражители, называется комой. Но Денису оказалась недоступна даже эта крайняя мера, на которую инстинктивно пошел его измученный организм.

Под черепной коробкой Велехова, сопряженный с основными мозговыми центрами, работал запрограммированный Бейкером сопроцессор. Микромашине было глубоко наплевать, хочет ли жить порученный ее заботам человек.

Разум Дениса угасал, все глубже погружаясь в черную пучину безвременья, а организм продолжал жить.

Он не видел и не ощущал того, как космический истребитель нырнул в гиперсферу, направляясь к далекому Кьюигу, не воспринимал смерть вытащившего его из лаборатории пилота, не отреагировал и на запросы, что вдруг начали поступать на передатчик машины…

Он сидел, неестественно выпрямившись в кресле, и смотрел в черный экран, где медленно вращался, приближаясь, пухлый шар планеты.

Где-то сбоку отрывисто и зло заморгал огонек стационарного лазера, и залпы фотонной энергии прошли поперек курса истребителя, сигналя «остановись!».

Машина вдруг резко изменила курс и начала спускаться к планете. Сбоку, сияя факелами реактивных двигателей, приближалось звено перехватчиков.

Что-то глухо и часто молотило по броне, на пульте управления вспухали и гасли злобные, свидетельствующие о повреждениях корпуса сигналы, на обзорных экранах небо вдруг из черного превратилось в фиолетовое, потом в синее, а он продолжая безучастно сидеть, как спеленатый страховочными ремнями манекен, пока над головой не разъехались в разные стороны остроугольные сегменты брони и жесткий удар аварийно-спасательной катапульты не швырнул два кресла в темнеющие вечерние небеса…

Глава 12

Космопорт планеты Кьюиг. Окраина стартопосадочных полей, район старых складов.

Спустя сутки после событий на Стелларе

Дождь… Он шел всю ночь. Тихий, теплый и монотонный. Ветра почти не было, и капли падали отвесно, барабаня по широким листьям карликовых деревьев. Звук, с которым они ударяли о листву, напоминал потрескивание остывающих дюз планетарных двигателей.