На всю жизнь

— Бэттери-Плейс, — промолвила Кей.

— Бэттери-Плейс, — подтвердила Дама в черном. — Когда он немного остыл, я сказала ему, что буду счастлива пожертвовать на его проект пятьдесят тысяч. — Она засмеялась. — Вы знаете, каков был ответ этого негодяя? Его точные слова?

— Скажите. — Кей улыбалась.

— Он слегка подтолкнул меня своим мускулистым плечом, подмигнул и сказал: «Вы жертвуете пятьдесят тысяч, дорогая, но вам придется принять мои условия. Ни один человек не должен никогда узнать, что я имею хоть какое-то отношение к строительству приюта».

Кей покачала головой.

— Итак, Ник Мак-Кейб построил Бэттери-Плейс и он не хочет, чтобы кто-либо знал об этом?

— Ник стыдится своих хороших дел, как вы стали бы стыдиться своих грехов. Кроме того, он мудр мудростью побережья, и эта мудрость учит жестокости. Он должен оставаться грубым и суровым, чтобы выжить. И всегда иметь вид грубого и жестокого парня.

Удивительная история была досказана.

Тайна жестокого, неотразимого Ника Мак-Кейба была разгадана.

Две женщины проговорили до вечера. Они говорили в основном о Нике. Камилла Келли призналась также, что она разбогатела на разумных и очень выгодных капиталовложениях. Двадцать два года тому назад она переехала из Барбари-Коуст в особняк на Русском холме. Она со смехом сказала, что, возможно, еще через двадцать два года — если она проживет столько — ее наконец примут в высшее общество.

Прямо глядя в глаза Кей, она сказала:

— Думаю, если б вы знали, кем я когда-то была, вы бы не пришли ко мне.

Кей без промедления ответила:

— Меня совершенно не волнует, кем вы когда-то были, мисс Келли. Вы добросердечная женщина, которая помогла устроить для несчастных детей хороший дом. Я надеюсь, вы позволите прийти к вам еще раз.

Дама в черном улыбнулась, искренне польщенная.

— Неудивительно, что Ник находит вас такой очаровательной.

Брови Кей взметнулись вверх.

— Ник так сказал?

Улыбка слетела с лица Камиллы.

— Капитан, я и так уже сказала слишком много. Узнай Ник об этом, не сносить мне головы. Не мне открывать для вас его сердце. Он должен сделать это сам.

— Как вы думаете, — Кей опустила глаза, — есть ли какой-нибудь шанс, что Ник откроет кому-нибудь свое сердце?

— У него ранимое сердце, хрупкое в твердой оболочке. Но похоже, что маленький рыжеволосый мальчик нашел ключ, отмыкающий это сердце. Кто знает? Может быть, хорошенькая рыжеволосая капитан Армии спасения тоже сумеет сделать это.

— Да, — сказала Кей, взглянув на женщину. — Он любит Джоя, быть может, он… — Остальное осталось недосказанным. — Мне надо идти.

Она поднялась с дивана. Камилла Келли тоже встала. Трогая пальцами старые часы, висящие у нее на груди, она сказала:

— Эти часы подарил мне Ник. Он купил их на первые свои самостоятельно заработанные деньги. Ему было тогда четырнадцать, видит Бог! Часам уже двадцать один год. У меня в сейфах полно бриллиантов, изумрудов и рубинов. Скорее я потеряю их все, чем расстанусь с этими часами.

— Вы, должно быть, очень любите Ника.

— Как если бы он был моей плотью и кровью, — проговорила Камилла Келли. — Вы можете это понять?

Кей сразу же подумала о Джое.

— Да, конечно. Для вас Ник всегда будет вашим милым, обожаемым малышом.

Камилла Келли взяла руку Кей в свою.

— Капитан, вы не только очаровательны, но вы еще мудры не по годам. Обещайте, что еще придете навестить меня.

— Можете рассчитывать на это. — Они направились к двери гостиной. — Ах да, и примите мою запоздалую благодарность за то, что выкупили меня из тюрьмы.

Тепло улыбнувшись, Дама в черном произнесла:

— Не за что, капитан. Не за что.

Глава 39

— Приготовь одну из моих выходных белых рубашек. Почисти мою вечернюю накидку. И не забудь золотые запонки. Скажи Джейку, что я сейчас спущусь постричься.

— Конечно, босс, — сказал Линг Тан, кивая. — Особый случай, да?

— Особый случай! Нет. — Голос Ника был резким. Даже не взглянув на слугу, он жестом услал его.

Лин Тан, скривив лицо, поспешил в спальню, чтобы приготовить одежду Ника для вечера.

Растрепанный, без рубашки, Ник развалился в легком кресле, обтянутом черной кожей. Он вернулся из Бэттери-Плейс, где провел первую половину дня.

Вытянув длинные ноги в носках, он положил их на оттоманку. Он был небрит, и заросшее щетиной лицо выглядело неприветливым и хмурым Его настроение было под стать его внешнему виду.