На всю жизнь

Ее схватили грубые руки, и не успела она даже вскрикнуть, как на голову ей был накинут душный мешок. Ее подняли с земли и понесли в экипаж. Сильное мужское тело прижало ее к сиденью, а огромная ладонь так плотно прижала к ее носу и рту черную ткань мешка, что она чуть не задохнулась.

Давясь от удушья, с бешено стучащим от ужаса сердцем, Мин Хо почувствовала, что экипаж раскачивается, как при спуске с холма. Поездка была короткой. Через несколько жутких минут они остановились. Мин Хо была поднята парой сильных рук и вынесена из экипажа.

Прижатая к широкой груди, ослепленная мешком, Мин Хо уловила запах залива и поняла, что они внизу, в доках. Она ощутила и другой запах. Нежный, сладкий аромат, как от свежесрезанных цветов.

Ее кровь застыла в жилах. Они были в Эмбаркадеро. Ее продадут в рабство на Восток!

Наконец Мин Хо поставили на ноги и предупредили не издавать ни звука. Черная удушающая рука отпустила ее. Мин Хо заморгала, огляделась по сторонам и увидела, что находится внутри полутемного душного пакгауза с заколоченными окнами. Кашляя, стараясь отдышаться, она вздрогнула, заметив полдюжины детей. Со связанными руками и ногами, дети сидели кружком на грязном полу, совершенно молчаливые и безучастные, как зомби. Накачанные наркотиками.

В ужасе Мин Хо услышала, как худощавый восточный человек: сказал огромному мужчине с безобразным шрамом на лице:

— Встань на караул у дверей, пока я запрячу эту в каморку. Мы не можем связывать ее, как остальных. Это повредит ее плоть.

Великан со шрамом осклабился, обнажая зубы, из которых четыре передних отсутствовали.

— Давай сначала позабавимся с ней по очереди. Она и впрямь хорошенькая штучка.

Восточный человек тыльной стороной руки тут же ударил великана по лицу. На его разбитой нижней губе выступила кровь.

— Ты — болван! По той цене, что за нее уплачена, она должна быть доставлена нетронутой.

Охваченная паникой, чувствуя приступ тошноты, Мин Хо начала умолять, но это не помогло. Восточный человек с холодными глазами повел ее в дальний конец здания, в узкий, сумрачный коридор. Он остановился перед дверью и поставил Мин Хо прямо перед собой. Неудержимо рыдая, она вся содрогалась, стоя рядом с ним.

Ее похититель произнес:

— Расслабься. Твоя судьба гораздо лучше, чем у других детей. Тебе повезло, что ты такая хорошенькая. Кожа как фарфоровая. — Он провел костяшками пальцев по ее мокрой от слез щеке. Мин Хо напряглась. — У тебя маленькое и совершенное тело. — Он дотронулся рукой до ее тонкой талии, следуя дальше за изгибом ее бедра и ноги.

Отчаянно борясь с накатывающей на нее истерикой, Мин Хо облегченно вздохнула, когда он отпустил ее и потянулся к тяжелому дверному засову. Но когда он открыл дверь и она увидела крошечную каморку без окон, она стала умолять его не делать этого, не запирать ее внутри.

— Пожалуйста, я не причиню вам никаких хлопот, — рыдала она, — не запирайте меня! Пожалуйста, не надо!

— Это совсем ненадолго, — восточный человек холодно улыбнулся ей, — через час ты будешь на борту самого роскошного судна в заливе.

Он втолкнул ее внутрь, закрыл дверь и задвинул тяжелый засов. Она слышала, как его шаги замирают вдалеке, а она остается запертой в полной темноте. Мин Хо услышала, как по покрытому соломой полу снуют крысы. Одна из них пробежала у нее по ноге.

— Отец, — горестно плакала она, как испуганный ребенок, тоскующий по теплу родительских рук. — О, достопочтенный отец, помогите мне, помогите мне!

Глава 44

Ку Джен, отдуваясь и ворча, толкала тележку с цветами по Пасифик-стрит. Хотя она шла медленно, это было все же быстрее ее обычного черепашьего шага. Ее морщинистый лоб и обвисшие щеки были покрыты испариной: престарелая цветочница-китаянка спешила изо всех сил.

Она могла бы оставить деревянную тележку у портового цветочного рынка, если бы не то обстоятельство, что она не могла ходить без нее, используя тележку в качестве опоры. Итак, маленькая и толстая Ку Джен в своих черных мешковатых штанах и потертом зеленом шелковом жакете, встревоженная, толкала по улице тележку.

С глухо стучащим от перенапряжения старым слабым сердцем, уставшая, покрытая потом, Ку Джен с трудом продвигалась вперед, бормоча себе под нос:

— Нужно добраться до Никораса Мак-Кейба. Нужно сказать Никорасу. Нужно дойти до Никораса.

Отыгравшись рано, Лин Тан покинул турнир попайджоу. Он пробирался через узкие проходы и переулки китайского квартала.