По ее щеке сбежала слеза, но Лана не смахнула ее, продолжая смотреть в глаза Андрею.
– Почему ты плачешь? – не выдержав внезапно возникшего молчаливого напряжения, спросил он.
– Я не хочу тебя терять… Я в первый раз за все годы почувствовала, что живу… Ты… – Ее голос прервался… – Ты сделал для меня больше, чем думаешь…
– Не преувеличивай…
– Я не преувеличиваю. – Глаза Ланы влажно блеснули. – Я всю жизнь была воином, неважно, той или иной стороны, но рядом никогда не было человека, кто взял бы и стал тащить меня умирающую… через горы… Я всегда была одна, и во мне всегда жила ненависть…
Их пальцы сплелись. Говорить больше не хотелось. После всего пережитого это инстинктивное доверие друг к другу, внезапно возникшее взаимопонимание, которое родилось на уровне озябших, измученных душ, отгораживало их от всей остальной вселенной, будто не они, а кто-то другой бился насмерть с отрядами храмовников, а сейчас у огня сидели просто мужчина и женщина, два безмерно усталых человека, позабывших, что судьба свела их вместе, проведя его через сотни световых лет и десять энергоуровней аномалии космоса, а ее через кровь и смерть…
Не было той пропасти, что лежала между ними еще час назад, – она истаяла, исчезла, будто ее растопило тепло от нехитрого очага…
– Я пойду с тобой… – тихо сказала Лана. – Если мои учителя живы, то их содержат там же, куда увезли твой корабль.
– Ты больше не веришь в неприступность центрального Храма? – негромко спросил Андрей.
– Я росла там и знаю, что он неприступен… – произнесла она. – Но жить без ответа на вопросы еще мучительнее…
– Ты говоришь, что завтра пойдет снег, – напомнил Андрей, медленно перебирая ее пальцы.
– Все указывает на это, – ответила Лана, теснее прижимаясь к нему.
– Но если нас отрежет от остального мира, что станет с твоими учителями?
– Мы ничего не можем сделать сейчас, – тихо, но настойчиво повторила Лана. – Храмовники ждут внизу, они постоянно настороже, и проскользнуть мимо них будет невозможно. Очень просто умереть… – внезапно добавила она. – Труднее жить и ждать. – Ее глаза при мысли о плененных Учителях потемнели. – К храмовникам в плен редко попадают существа, владеющие истинным знанием, – пояснила Лана. – Их не убьют – храмовники будут искать способ заполучить информацию, но им не удастся этого сделать легко и быстро. Я росла в Храме и знаю, что узники томятся там годами. Это вне стен Храмов их воины кичатся своей техникой и кричат, что им не нужны древние истины. На самом деле они жаждут тех знаний, что по глупости отвергли до начала войны. Поэтому они будут терпеливы и бережны с членами Круга – их станут склонять к сотрудничеству…
Андрей молча выслушал ее. Слова Ланы показались ему здравыми, но он не привык уповать на мудрость и терпеливость тех людей, кто уже наглядно продемонстрировал ему свою жестокость и бескомпромиссность.
Нужно уходить завтра утром… – думал он. – Выспимся, соберемся и отправимся вниз. Если действовать осторожно, то заслоны храмовников можно пройти, тем более что с нами будет Ромель…
Эти мысли успокоили его. У Андрея накопились свои вопросы к загадочным существам, которые перевернули его жизнь, вторгшись в сознание Кречетова той памятной ночью. Он знал, что не успокоится, пока не встретится с ними.
Огонь догорал, но им не хотелось вставать, нарушая возникшую близость, проще было теснее прижаться друг к другу, впитывая тепло согревшихся тел.
За толстыми стенами, завывая, дул ветер, и мрачные тучи затягивали небо, прорываясь через заслон горных хребтов, но это буйство стихии наблюдал лишь Ромель, удобно устроившийся меж каменных зубцов.
Ему действительно было хорошо – он радовался своей новой жизни и не хотел мешать двум живым людям, которые с таким трудом нашли дорожку друг к другу…
Утром, когда Лана еще спала, Андрей открыл глаза.
Огонь в камине давно погас, и стены их убежища источали холод.
Укрыв Ланиту, он оделся и поднялся на площадку бастиона.
Шел снег. Ветер стих, и все обозримое пространство от низкого неба до близкой земли затягивала сплошная пелена медленно кружащихся белоснежных хлопьев.
Сделав шаг, он утонул по щиколотку в выпавшем за ночь снегу и понял: Лана была права – вольно или невольно им придется остаться тут, чтобы переждать период зимней непогоды.