Алиса в стране любви

Он заставил себя остановиться, хотя от желания уже даже дышать не мог. Она оказалась невинной.

– Да, – взмолилась она, – пожалуйста, Лукас!

С медлительной нежностью, которая грозила убить его, он снова начал двигаться. Ее глаза были закрыты, только его имя снова и снова слетало с ее губ.

Лукас чувствовал приближение мига собственного высвобождения. Он мечтал о нем и не хотел его, он хотел бесконечно долго двигаться внутри этой мягкой плоти. Ему хотелось замереть на самом пике и удерживаться на нем как можно дольше. Но он был всего лишь человек. И когда Алиса выгнулась под ним, когда внутри нее все ритмично запульсировало, сжимая и отпуская его плоть, Лукас понял, что пропал.

– Лукас, – в который раз прошептала она.

Ее голос сорвался, и Лукас подумал, что она испугалась. Он быстро наклонился и поцеловал ее.

– Я здесь, amada. Я с тобой. Отпусти себя, и мы вместе взмоем ввысь. Лети со мной…

Алиса вскрикнула, и они вместе, как он и обещал, взмыли в чернильную темноту этой бесконечной ночи.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Неужели это то, что называется «спать с мужчиной»?

Алиса крепче обняла Лукаса, все еще потрясенная тем, что только что между ними произошло.

Я с тобой, сказал он и сдержал обещание. Сила его страсти уносила се все выше, выше…

Это и есть секс?

Пусть она была невинна, но даже девственницы хоть что-то, но знают о сексе. Девчонки шептались об этом и хихикали. Взрослые женщины выразительно закатывали глаза и утомленными голосами уверяли, что это совсем не так захватывающе, как говорят.

Алисе не у кого было порасспросить об этом. В частной школе, где она училась, девчонки сбивались в группки, а она, более привычная общаться с лошадьми, чем с людьми, всегда оставалась в одиночестве. А в колледже было уже слишком поздно проявлять такого рода любопытство. Быть наивной – еще куда ни шло, но выставлять себя дурочкой не хотелось.

Однажды, когда у нее впервые пришли месячные, она пыталась поговорить с матерью, но Елена Монтеро Макдоноу покраснела, махнула рукой в сторону лошадей и сказала, что у людей все так же, как и у них.

Но разве то, что произошло между ней и Лукасом, походило на спаривание жеребца и кобылы?

Секс, как оказалось, это совсем другое. Жар поцелуя, нежность прикосновений, его пульсирующая плоть глубоко внутри…

Но это был секс с незнакомцем, почти врагом…

У Алисы перехватило дыхание. Ей хотелось зарыдать, но не от того, что она сделала, а от того, что она испытывала, когда Лукас занимался с ней любовью.

Впрочем, это не было любовью. Это было вожделение. Похоть. Кобыла и жеребец.

Она была той самой кобылой, за которой Лукас приехал на ранчо.

– Лиса?

Его голос был хриплым. Он все еще лежал на ней, а ей хотелось ударить его и одновременно обхватить руками, прижать крепче и сказать, сказать…

– Amada, ты в порядке?

Лукас поднял голову, в его глазах был вопрос. И что, по его мнению, она должна ответить? Что случившееся изменило всю ее жизнь? Что теперь она сделает все, чего он пожелает? Только все дело в том, что она не знала, чего он пожелает. Разве только полностью подчинить ее своей воле.

За то короткое время, что Алиса его знала, она успела потерять все – дом, будущее, а теперь еще и невинность. У нее осталась лишь гордость.

– Ты бы не мог… переместиться с меня? Ты очень тяжелый.

Лукас недоуменно моргнул – похоже, он привык вести в постели другие разговоры. Наверняка она должна была восторженно сказать ему, что он был великолепным, потрясающим…

Господи, он и был таким. И даже лучше.

– Извини, я не подумал. – Он освободил ее от тяжести своего тела, и Алиса сразу почувствовала прохладный воздух своей разгоряченной, влажной кожей. Схватившись за полы распахнутого халата, она стянула его на груди.

– С тобой все в порядке? – повторил он свой вопрос, с беспокойством глядя на нее.

– Да.

– Я не мог подумать… – Лукас кашлянул. – Я не мог подумать, что ты…

– Почему? – Алиса резко села спиной к нему. – Это же было одним из условий сделки. Разве Алоиз не гарантировал Феликсу, что я буду девственницей?

Лукас положил руку ей на плечо.

– Amada, я… не думал, что это случится между нами.

От его угрызений совести ей стало только хуже.

– Разве?

Она почувствовала, как его пальцы крепче сжали ее плечо.

– Что ты хочешь этим сказать?