Баудолино

– Я никогда его не видишь, – сказал на это Гавагай. – Вы будешь первые.

– Значит, нам предстоит задержаться в этой провинции и дожидаться Зосиму, – проворчал Поэт. – Кто знает, явится ли он. Может, он еще в Абхазии. Путается в потемках.

– Хуже было бы, если бы он уже дотопал сюда и предъявил местному обществу Братину, – сказал на это Гийот. – У нас-то Братины нет. С чем мы явились бы к ним?

– Спокойнее. На спешку тоже время нужно, – мудро высказался Бойди. – Посмотрим, что тут такое, потом измыслим, что нам делать и когда.

Баудолино сказал Гавагаю, что с удовольствием задержится в Пндапетциме, дабы дождаться подхода двенадцатого, потерянного во время песчаной бури в пустыне за много дней пути до этого найденного ими места. И поинтересовался, где живет Диакон.

– Там, в своем дворце. Я вас поведешь. Лучше сперва я скажешь друзьям, что вы прибудешь. Когда вы прибудешь, тогда праздник. Гости дар Господен.

– А что, тут в траве есть еще исхиаподы?

– Я не думаешь. Но тут недавно, вроде, один знакомый блегм. Хороший знакомый. Это удачно. Обычно исхиаподы не друзья блегмам. – Он засунул пальцы в рот и испустил продолжительный, отлично модулированный свист. Через несколько секунд ковыли раздвинулись и вынырнуло новое создание, очень непохожее на исхиапода. Но зная заранее, что появится блегм, путешественники были готовы видеть именно то, что им представилось. Широкоплечая, очень коренастая фигура с тонкой талией, на двух низких волосатых ногах и без всякой головы, равно как без шеи. На груди, там, где у людей находятся соски, открывались миндалевидные выразительные очи; между ними невысокое вздутие с двумя ноздрями и округлая дыра, весьма подвижная, так что стоило пришельцу заговорить, отверстие заерзало и закривилось в зависимости от того, какие оно исторгало звуки. Гавагай что-то стал втолковывать новоприбывшему и показывал на посетителей рукой. Тот, по всей очевидности, кивал, то есть пригибал плечи вперед, как будто кланялся.

Он приблизился к присутствующим и сказал им примерно следующее: – Оуиии, оуиоиоиои, ауэуа! – Посетители дружески предложили ему чашку воды. Блегм достал из заплечного мешка тростинку и, заправив ее в отверстие, расположенное ниже носа, высосал всю воду из чашки. Баудолино предложил ему круглый сыр. Блегм приставил сыр ко рту, тот внезапно растянулся по размеру сыра и еда заскочила в дыру. Блегм сказал: – Эуаои оэа! – Потом поднес руку к груди, то есть ко лбу, как будто в чем-то поклялся, помахал новым знакомым обеими руками и снова нырнул в траву.

– Он дойдешь быстрее нас, – сказал Гавагай. – Блегм не бегаешь как исхиапод, но проворней, чем тягучие животные, эти вот под вами. А кто будешь эти звери?

– Кони, – ответил Баудолино: он так и знал, что в царстве Иоанна не существует лошадей.

– Что такое кони? – спросил любопытный исхиапод.

– Вот как эти самые, – ответил ему Поэт. – Такие точно.

– Я благодаришь. Вы будешь сильные люди, едешь на животных, таких самых, как кони.

– Ладно, послушай. Вот ты говоришь, что исхиаподы с блегмами не дружат. Что, они не из того же царства или, как там ее, провинции?

– Нет, мы и они все вместе будешь слуги Пресвитера. С нами тут еще есть понцы, пигмеи, гиганты, паноции, безъязычники, нубийцы, евнухи и сатиры-никогда-и-нигденевидимки. Все предобрые христиане, надежные слуги Диакона и Пресвитера.

– Вы не дружите, потому что отличаетесь?

– Что такое отличаетесь?

– Ну, в смысле что ты отличаешься от нас... – Чем я отличаешься от вас?

– Господи Иисусе, – вышел из себя Поэт. – Потому хотя бы, что ты вон на одной ноге! Мы на двух, и блегмы тоже на двух!

– Вы и блегмы, если поднимешь от земли вторую ногу, будешь на одной ноге.

– Да, но у тебя нет второй, чтоб ее поднять!

– Зачем мне поднимать ногу, которой нет? Ты разве поднимаешь третью ногу, которой у тебя нет?

Примирительно вмешался Бойди. – Гавагай, ну согласись тогда, что у блегма нет головы.

– Почему нет головы? Глаза есть, нос и рот есть, он говоришь, он ешь. Разве ешь и говоришь, если не имеешь головы?

– Но ты что, не замечаешь, что у блегма нету шеи, а на шее нет той круглой штуки, которая и у тебя и у нас на шее есть, а у него нет?

– Что такое замечаешь?

– Видишь, обращаешь внимание, ну, в общем, как-то узнаешь!

– Ты, верно, хочешь сказать, что он не совсем такой самый, как я. Что моя мать не перепутаешь меня и его. Но и ты не такой самый, как этот твой друг, потому что он имеешь полоску на щеке, а ты не имеешь. И твой друг не такой самый, как вон тот черный, наподобие Волхва. А тот черный отличаешься от этого, с черной бородой, как у раввина.