Заклятие горца

Ее горячего, плотного жара, сокращающегося вокруг него, было чересчур много! Он не мог больше сдерживаться и прекратил пытаться. Склонившись вперед, Кейон обхватил ее, прижав ее спину к своей твердой, мускулистой груди и рыкнул рядом с ее ухом:

– Ты моя, Джессика. Ты знаешь это? Моя. – Он одарил ее двумя очень мощными ударами своего члена и излился внутри нее горячей сильной струей.

Необъяснимое чувство правильности того, что он двигается в ней и приятно трет подушечкой своего большого пальца ее легко возбудимый клитор, и его собственнические слова откинули Джесси в новую волну оргазма.

«Ты тоже мой, Горец», – была ее последняя связная мысль прежде, чем они соскользнули на пол у стола и какое-то время, одурманенные, находились там, в удовлетворенном, сплетенном оцепенении.

Кейон сидел на полу около огня, опираясь плечами на тахту, зачаровано наблюдая за Джессикой.

Она сидела, скрестив по-турецки ноги, на шикарном коврике из овечьей шерсти перед оживленно потрескивающим огнем, в который он только что подкинул связки ароматного вереска. Ее изумрудные глаза искрились, короткие темные кудри были мягко взъерошены и бедра были прикрыты темно-красным бархатной накидкой. Она бойко что-то рассказывала, при этом жестикулируя руками. А он совсем не знал, о чем она говорит, так как не слышал ни единого проклятого слова.

Она была обнажена выше талии, и ее красивые, высокие, округлые груди колыхались и раскачивались при каждом жесте, ее розовые соски тихо покачивались.

Отблеск от пылающего камина высветил в ее черных как вороново крыло кудрях каштановые пряди, которые он не замечал прежде, и окрашивал ее нежную кожу в золотистый цвет.

Это было все, что он мог сделать, чтобы держать свои руки подальше от нее. Но он понимал, что если он зайдет с ней слишком далеко этой ночью, то не сможет взять ее завтра, и послезавтра, и после послезавтра. Он должен был переступить через свое желание к ней, хотя это его убивало. Его пальцы испытывали зуд от потребности ласкать ее пышные, сладкие формы, подмяв под себя, овладевать ею снова и снова.

Он вытянул ноги и на какое-то время откинулся назад на руки, принуждая удовлетвориться только наслаждением, которое ему доставлял прекрасный вид перед ним.

Джессика С. Джеймс: полуобнаженная, очень женственная и светящаяся от любовных игр с ним.

В тот же миг, когда он впервые увидел ее, он уже знал, что все этим закончится. Что он предъявит на нее права. Уверенный, как в своей мести, что она была его судьбой.

После того, как они соскользнули к основанию стола и дремали какое-то время, он тормоша, разбудил ее и взял на руки. Он перенес ее сюда, к огню, уложил ее на спину на шикарной мягкой овчине и занялся с ней любовью. Медленно, мягко, показывая ей, что он был больше, чем ограниченной скотиной, полагающийся только на свою огромную силу, что в нем также была нежность. Он хотел, чтобы она узнала все черты его характера: воина-лэрда девятого столетия и мага, и обычного мужчину, и Друида.

Они уснули, затем снова пробудились и начали лениво обсуждать различные пустяки, имеющие значение для любовников: любимые цвета и времена года, блюда, места и людей.

Но внезапно ее взгляд стал серьезным, и она наклонилась вперед.

– Как это произошло, Кейон? Как ты оказался в зеркале?

Он также наклонился вперед, не в состоянии сопротивляться полным, мягким грудям перед ним, раскачивающимся от ее движения. Он провел подушечкой своего пальца вниз по контуру нежной кожи одной пышной красивой груди.

– Ох, женщина, – сказал он мягко, – Ты показываешь мне Небеса и просишь, чтобы я снова вернулся в Ад? Не сейчас, милая Джессика. Сейчас только ты и я. Никаких мрачных мыслей. Только мы.

Обхватив ее груди своими большими руками, он склонил голову и скользил языком по одному из розовых сосков, перед тем как поймать его свой ртом с хриплым, чувственным мурлыканьем. Он немедленно оказался во власти его языка. Горец слегка дразнил его своими зубами, царапая самый кончик, а затем прижал языком к небу, глубоко засасывая его.

– Мы, – повторила она, затаив дыхание, прижимая его темную голову к себе.

Это была самая невероятная ночь в жизни Джесси. Она превзошла все ее фантазии, в которых она представляла этот особенный момент. Она была жаркой. Она была интимной. Она была заполнена звуками страсти, которые она была уверена, скорее всего, отскакивая от каменных стен, разносились эхом по запутанным коридорам обширного, древнего замка. Она была тихой и интригующей. Она была первобытной. Она была нежной. Она была совершенной.