Заклятие горца

Проталкиваясь сквозь массу упаковок и оберток, он вырвался из зеркала, превратив свое тело в таран.

Он разбил кулаком древесину, затем пинал и наносил удары по упаковке, выплескивая всю накопившуюся во время заключения ярость и бессильный гнев, которые мучили его в течение двух бесконечных дней.

Он уничтожил переднюю часть ящика, разорвав ее на клочки голыми руками.

Когда он полностью выбрался из обломков, то увидел, что Джессика, побледнев, отступает от секции со стеллажами, уставившись на него.

– O, Христос, женщина, – шипел он. В два счета покрыв расстояние между ними, он приподнял своей большой рукой ее подбородок и накрыл ее рот требовательным поцелуем. Одним, вторым, третьим. Потом отодвинулся и ослепительно улыбнулся ей. – Я думал, что ты мертва. Я не мог вырваться оттуда и думал о тысяче вещей, которые сделал неправильно, представляя миллион возможных вариантов твоей смерти. Поцелуй меня, Джессика. Докажи мне, что ты жива.

Джесси ошеломленно моргала, глядя на Кейона.

«Поцелуй меня, Джессика, – его слова, повисли в воздухе. – Докажи мне, что ты жива».

Когда он, выбираясь, крушил ящик, она на миг искренне подумала, что он сошел с ума, такой нечеловеческой жестокостью горели его глаза. Потом он обратил на нее свой взгляд, который опалил ее до самых костей, проникая через одежду и кожу. И прежде, чем он сказал хоть слово, она знала, что эта ярость была вызвана опасением за нее

Она была ошеломлена и в тайне взволнована, так как она отказывалась признаваться в этом даже себе. Все то время, что она сидела в аэропорту, пробуя найти способ добраться до него, она подавляла в себе постоянно растущую панику, и не только потому, что он был ее единственным шансом на спасение. Каким-то образом это стало для нее очень личным. Тысячи забот изводили ее. Заботы о нем: Где он был? Как он себя чувствует? Что, если зеркало неосторожно разбили? Тогда он умрет? Или застрянет там навсегда?

Что, если Лука каким-то образом добрался до него? Как ей найти его? Ей нужно будет выследить этого страшного парня – Луку и украсть Кейона назад?

Что, если она никогда снова не увидит высокого, смуглого, варварски неистового сексуального Горца?

Это – просто гормоны. Химическая реакция, обостренная опасностью, ничего более.

Независимо от того, чем это было, но его реакция разжигала фантазию, она даже не подозревала, что произойдет, когда она найдет его. Он вышел из зеркала не просто, чтобы спасти ее, он вышел, чтобы предъявить свои права на нее, прижать ее к своему стальному, крепкому, сильному телу, и ловко завладеть ею с помощью своего бархатного языка. Это стало самым главным аргументом того, что он был жив, и она была жива. Они живы и могут вместе бороться с трудностями нового дня.

Она поняла: должно быть, так чувствовали себя женщины во все времена, каждый раз, когда их мужчины возвращались с поля боя на своих собственных ногах, не перекинутыми через круп лошади, или лежащими, как многие, в телеге.

Отчаянно нуждаясь в каждом кусочке жизненной силы и страсти, которые он сможет предложить.

Или, по крайней мере, в нескольких страстных поцелуях. Безусловно, в нескольких поцелуях не было никакого вреда...

Окончание этой фразы, она придумает позже.

Она потянулась к нему, чтобы вернуть поцелуй. Он не нуждался в дальнейшем поощрении. Глаза цвета виски, сверкали жаждой, он зарылся пальцами в ее волосы и наклонился к ее рту.

В миг, когда их губы встретились, между ними пробежал электрический разряд, и они оба вздрогнули.

В фильмах она видела сумасшедшую страсть, но никогда не испытывала этого на собственном опыте. Теперь у нее был такой опыт.

Ее рюкзак соскользнул с плеч, она прижималась к нему, стараясь стать ближе. Он отступал и снова нажимал своим толстым, твердым членом в ее живот. Она пробовала взобраться по его телу, но из-за ее импровизированной попытки восхождения он потерял равновесие. Он переступил, и они, наткнувшись на металлические полки, отскочили от них.

Уклоняясь, они споткнулись об обломки ящика в проходе и, не удержавшись, упали на бетонный пол.

И все же не прервали поцелуя.

Сжимая ее лицо в ладонях, он подчинял ее горячим, глубоким скольжением своего языка. Захватив зубами ее нижнюю губу, он нежно потянул ее, сопровождая совсем не нежным посасыванием перед тем, как возобновить свои мягкие, эротичные скольжения в глубинах ее рта.