Они остановились, безошибочно обернувшись в ее сторону.
Шейла напряглась, когда в следующий миг ее разума коснулось нечто неизмеримо чуждое… словно в ее сознании из черноты вдруг начал расти огромный знак вопроса.
«КТО ТЫ?..»
Мысль-образ несомненно предназначалась ей.
Она собрала растрепанные остатки своей воли и решимости.
«Я должна мыслить здраво и ясно… Я должна донести до них мысль, что мы не враги… Я должна…»
Инсект, который стоял к ней ближе других, внезапно пошел в ее сторону.
Шейла повторяла про себя как заклинание: «Я должна…», — отчаянно пытаясь собрать в кулак свою волю, сконцентрироваться для контакта, когда он, остановившись всего в метре от нее, вдруг совершенно четко промыслил:
«Я уже все понял, самка человека… Скажи своему самцу, что нет нужды стрелять в нас…»
Лерватов чувствовал, что все его мышцы ноют от перенапряжения. Он боялся за Шейлу, мысленно уже клял себя за то, что согласился содействовать ей в этом безумном мероприятии, когда увидел группу из четырех инсектов, которые возвышались над морем колышущихся спин. Они двигались на двух конечностях, вместо четырех, и это резко выделяло их среди остальной массы насекомообразных существ.
В этот миг он наконец понял, что так упорно искала Шейла — она пыталась выделить из общей массы не деградировавших особей.
Похоже, ей это удалось, — один инсект отделился от группы и пошел к ней, не обращая внимания на ползающих вокруг собратьев, но напряжение Дмитрия не стало от этого меньше — наоборот, палец так и заныл на сенсоре гашетки импульсного оружия.
Он не мог допустить мысли, что контакт между двумя чуждыми расами может состояться вот так — на краю какого-то вонючего болота, после смертей, боев, жертв…
Что за наитие владело Шейлой, почему она так упрямо отказывалась улететь, во что верила и на что надеялась?
По мнению Лерватова, выход был один — взорвать единственную дорогу, ведущую к человеческим поселениям, и поднимать «Нибелунги» в чужие, багряные небеса Сферы.
Сжавшись в комок напряженных нервов, готовых вот-вот взорваться трескучей очередью из импульсного оружия, майор в этот миг не понимал одного — когда маховик войны начинает безудержно раскручиваться, его все равно можно остановить — но чаще всего сквозь пелену ненависти и горя, диких, как казалось, противоречий, не видна истинная суть событий, а ведь они не происходят сами по себе — заканчивают войну, ставят точку в происходящем те же самые существа, что и начинали ее: сначала — злые, непримиримые, ненавидящие… а в конце — уставшие от крови, выгоревшие изнутри и опаленные снаружи, неважно люди они или создания иных эволюции…
Ситуация разрешилась самым неожиданным образом.
Шейла и инсект некоторое время стояли напротив друг друга, потом она обернулась и махнула рукой — все в порядке.
Спустя минуту она подошла к Дмитрию в сопровождении четверых инсектов и странного, страшного и одновременно — комичного двуглавого существа, в котором Лерватов с внутренней дрожью признал живого логрианина…
— Дима, это Хрграшт — глава одной из общин насекомых. — Шейла с трудом воспроизвела скрипящее имя, указав на самого рослого из инсектов. — Он согласился говорить с нами.
Глава 10
Будущее всегда скрыто туманной дымкой неопределенности. Иногда хочется остановиться, потому что страшно заглянуть за полог безвременья.
Чем выше технологии — тем губительнее могут оказаться их последствия.
И тем больше мужества необходимо людям, которые решатся не вглядываться в вероятности, а творить новую реальность…
Шейлу разбудила тонкая трель коммуникационного устройства.
Она открыла глаза, еще не совсем проснувшись, не понимая, где она и что происходит.
События двух с половиной недель пронесли ее через сотни световых лет пространства, через жизнь и смерть, любовь и ненависть, упоение побед и надрывное горе потерь…
Трель Интеркома настойчиво звучала в тесной каюте.
— Да? — сориентировавшись наконец, Шейла протянула руку, включив тусклый плафон дежурного освещения и попутно коснувшись сенсора на панели внутренней связи.