Шестидесятилетний Фрэнк Макьяно – уважаемый человек в калифорнийском...
Привилегированная школа Сент-Освальд всегда славилась безупречным...
— А Вознесение? Воскрешение Христа? — вырвалось у нее.
Некоторое время мрак безмолвствовал.
— Пользуясь вашими понятиями, описанный тобой процесс стал следствием высокого уровня Ай-Кью[16] индивида, — наконец ответил голос. — Мы надеялись, что сумеем выжить под атакой Предтеч и вернуться к вам позже, но на всякий случай оставили на Земле несколько устройств эвакуации, которые должны были сработать при появлении существа с определенным уровнем интеллекта. Распятие Христа наверняка активировало одно из них. Его интеллектуальный потенциал был очень высок для фона своей эпохи, а ментальные возмущения в момент мучений от варварской казни активировали устройство эвакуации.
Перед мысленным взглядом Шейлы возникло взятое из ее же памяти изображение виденной когда-то древней иконы: человек с сияющим нимбом вокруг головы, возносящийся вверх к небесам.
— Это свечение — консервационное поле, основанное на принципе вашей сегодняшней суспензорной защиты. Для сканирования и помещения в Логр разум должен быть жив. Его законсервировали перед моментом смерти, и эвакуационная машина забрала тело.
— Куда? Где он? — этот вопрос вырвался у Шейлы сам по себе, помимо воли.
— Вероятнее всего, что здесь, — ответил голос. — Я не вижу его в составе своих носителей. Значит, он где-то рядом.
— Плавает среди этих обломков? До сих пор?
— Вероятность этого очень высока.
«Великий боже…»
Неужели так оно и есть?
Тысячи понятий находили в этот миг прозрения свое место в разуме Шейлы. Двуглавые и трехглавые змеи, сказки, легенды, вера в «душу» и «жизнь после смерти» это… это была память о логрианах, некогда посещавших Землю, и о самой виртуальной Вселенной Логриса!
— Ты права, Шейла Норман. — Логрис анализировал ее мысли с присущей машине скоростью, затрачивая всего лишь тысячные доли секунды на построение сложнейших логических схем и получение выводов, но говорил он, как обладающее разумом живое существо, полностью осознающее себя!
— По заложенным в меня представлениям, раса людей успешно преодолела путь своего эволюционного развития, — внезапно констатировал он. — Ты пришла сюда для того, чтобы собрать камни, разбросанные три миллиона лет назад. Ты не поверила искаженным преданиям о формах моей смерти. Ты встала выше предрассудков, выше собственного страха, доказав тем самым величие своей расы, ее истинную разумность, и все логриане, чьи сущности присутствуют на моих носителях, теперь навсегда останутся друзьями людей…
На миг опять наступила тишина, а затем в сознание Шейлы проник безжалостный, подсознательно ожидаемый и логически оправданный вопрос:
— Скажи, какую цель ты преследовала, пробуждая меня?
Глава 11
Суть взаимопонимания и милосердия — это единственная дорога, которая, стремясь к вратам Рая, не сворачивает в ад.
Ослепительный голографический знак Логриса медленно вращался в воздухе посреди отсека.
Майор Шерман смотрел на него и никак не мог до конца убедить свое сознание в том, что этому разуму больше лет, чем Человечеству…
— Итак, Хьюго, докладывай. — Шейла подошла к компьютерному терминалу и вставила в него Логр.
«Да, круто все изменилось на борту в мое отсутствие…» — подумал майор, вопросительно посмотрев на Шейлу.
— Мы адаптировали часть аппаратуры для контакта с Логрисом, — подтвердила она. — В нынешней ситуации это имеет исключительно важное значение.
— Почему? — спросил он, косясь на сотканный из воздуха и света замысловатый иероглиф.
— Скоро узнаете… — уклонилась Шейла от прямого ответа и напомнила: — Мы ждем, Хьюго.
— Он тоже будет слушать? — Шерман опять покосился на голографический знак.
— Да.
— Ладно… — Майор подошел к столу и демонстративно высыпал на его поверхность горсть серых кристаллов.
— Что это? — нахмурилась Шейла, глядя на знакомые, понемногу ставшие уже привычными Логры.
— Господа Бессмертные собственными персонами, — криво усмехнулся Шерман.
Шейла перевела взгляд с кристаллов на майора и, заметив холодный, безжалостный блеск в его прищуренных глазах, внезапно спросила:
— Ты их убил?
Хьюго поморщился, потом сел и ответил:
— После Элио мне было трудно удерживать палец на гашетке «Фалангера», — мрачно сознался он и тут же добавил уже более спокойным тоном: