Прекрасная Катрин

Близилась ночь. Из деревни до них доносился колокольный звон, возвещающий окончание вечерней мессы. Катрин чувствовала, как постепенно исчезает великий страх, который едва не раздавил ее. От монашеской рясы ужасающе несло потом и жиром, но она была такая теплая и плотная, что в ней смело можно было выйти даже под хлещущий ливень. Молодой женщине пришлось сразу же в этом убедиться, ибо едва они выехали из леса, как с неба на них посыпался тонкий косой дождь. Катрин опустила капюшон, который закрывал ей голову и лицо до подбородка, затем подтянула слишком длинные рукава. Она казалась самой себе улиткой в раковине, надежно укрытой от нескромных взоров.

– Господи! – пробормотала она себе под нос. – Прости Готье совершенное им ужасное святотатство, не наказывай его за то, что он отобрал рясу у твоих святых служителей. Ведь он это сделал только ради нашего спасения… Не забудь, Господи, святых служителей твоих, позаботься о них, чтобы они не простудились под дождем.

Помолившись и обретя мир в душе, она пустила Морган рысью и вскоре нагнала ушедшего вперед Готье.

Меховщик из Буржа

Последний удар колокола прозвучал в романской башне церкви Сен-Пьер-ле-Гийар, когда Катрин, Сара и Готье достигли наконец цели своего путешествия. Прямо перед ними, на углу улиц Орон и Армюрье, возвышался дом Жака Кера. Это было большое здание с тремя крыльями. Лавка занимала весь первый этаж углового крыла. Однако дубовые ставни, почерневшие от времени, были уже закрыты. На улице было темно: от самых ворот Орон единственный горшок с пылающими углями стоял перед статуей святого Урсена. Катрин все еще не могла унять прыгающее в груди сердце, ибо только что им пришлось пройти мимо стражи, охранявшей ворота. На башнях города развевались королевские стяги, возвещая о присутствии короля Карла VII, а стало быть, и Ла Тремуйля. К тому же она достаточно долго жила в Бурже, и ее здесь легко могли бы узнать. Уже когда они подъехали к ручейкам и болотам, за которыми возвышались древние укрепления галло-римской эпохи, она натянула капюшон до подбородка и видела теперь только уши Морган. Умирая от страха, что ее схватят в двух шагах от цели, она судорожно сжимала под рясой ковчежец святого Иакова… Однако все страхи оказались напрасными. Равнодушные усталые солдаты, явно желающие поскорее вернуться в теплую караулку из этой промозглой тьмы, почти не обратили внимания на двух монахов в сопровождении крестьянина, которые объявили, что направляются в монастырь якобинцев. Но слава богу, что они успели пройти! Чуть ли не за их спиной закрылись ворота, раздался скрежет подъемного моста. Город запирался на ночь…

На улице, которая вела к надменной громаде королевского дворца, было совсем мало народу: несколько припозднившихся хозяек да двое-трое торговцев, заключавших сделки на пороге своих лавок. Странники ни у кого не вызвали интереса, однако Катрин из предосторожности дала знак остановиться в некотором отдалении от жилища Кера, на которое указала Готье кивком головы:

– Вон там! – сказала она.

– Но дом закрыт!

– Лавка, конечно, заперта, потому что слишком поздно. А на верхних этажах свет горит. Еще не подали сигнала тушить огни. Впрочем, мне кажется, что и под дверью мелькнул луч света.

Словно подтверждая ее слова, дверь отворилась, и сноп яркого желтого света упал до середины улицы. На пороге показались двое мужчин в широких плащах, подбитых мехом. Один был высокий и худой, а второй маленький и дородный. Катрин сразу узнала первого, ибо его профиль четко вырисовывался в освещенном проеме двери.

– Мэтр Жак Кер! – шепнула она Готье. – Тот, который выше…

С этими словами она соскользнула на землю и стала тихонько подбираться к дому, стараясь держаться темной стороны. Меховщик, стоя на пороге, прощался со своим гостем.

– Значит, договорились. Завтра вам принесут эти десять беличьих шкурок из Монголии, мэтр Лальман. Уступаю вам последнюю партию. Бог знает, когда венецианцам удастся прислать нам следующую!

Маленький толстяк что-то ответил, но Катрин не разобрала его слов, затем накинул на голову черный суконный капюшон и пошел по направлению к улице Армюрье. Катрин сжала свой талисман и, не раздумывая дольше, бросилась вперед. Она окликнула меховщика в тот момент, когда Кер собирался закрыть дверь.

– Мэтр Жак, – произнесла она охрипшим от волнения голосом, – согласитесь ли вы приютить ту, что объявлена вне закона?