Прекрасная Катрин

Теперь же, когда за здоровье новобрачных был выпит последний бокал сансерского вина, Сентрайль сделал еще одну попытку вразумить друга, объяснив ему истинное положение вещей. Арно и в самом деле пришел в состояние опасного возбуждения при виде боевых доспехов и походного снаряжения капитана.

– Лучше всего вам было бы остаться в этом доме, – говорил Сентрайль, – и мэтр Кер разделяет мое мнение. Когда вернется королева Иоланда, она сумеет убедить короля, что политика Ла Тремуйля пагубна и для него самого, и для Франции. С ее помощью ты добьешься справедливости и…

– Я с тобой совершенно не согласен, – прервал капитана Монсальви, – не может быть и речи, чтобы мы оставались здесь. Надеюсь, друзья не сочтут нас неблагодарными, если я скажу, что больше не могу сидеть взаперти. Бездействие для меня невыносимо, я задыхаюсь в четырех стенах… Ты слишком хорошо меня знаешь и не можешь не понимать, что праздная спокойная жизнь внушает мне отвращение. Враги осмелились напасть на меня, и я должен отомстить.

– Это глупо. Я уже объяснял тебе, что ты ничего не сможешь сделать.

– Но я могу вернуться в родную Овернь, в мои горы. Там мои земли, мои крестьяне, мощная крепость. Там меня ждут. В Оверни и нигде больше должен увидеть свет мой сын.

– Ты сошел с ума… В наше-то время тащить по большим дорогам беременную жену…

В ту же секунду Катрин прильнула к Арно, обняв его за шею и не давая времени ответить.

– Если он уедет, я поеду вместе с ним!

Монсальви обнял ее нежно и бережно, как хрупкую вазу.

– Родная моя, он прав. А я говорил как самовлюбленный эгоист. Сейчас зима, на дорогах небезопасно. Нашему мальчику осталось ждать всего два месяца. Для него и для тебя будет лучше побыть здесь, в надежном месте. Я же поеду…

В тоне молодого человека звучало искреннее раскаяние, однако Катрин резко отстранилась от него, и глубокая складка перерезала ее лоб.

– Так вот какова твоя любовь? Едва нас соединил Господь, как ты уже заговорил о расставании и об отъезде… Разве не ты произнес перед алтарем: «Пока не разлучит нас смерть…»?

– А ребенок?

– Ребенок? Это твой сын! Он будет настоящим Монсальви, истинным мужчиной! А я, его мать, хочу быть достойной вас обоих. Не Сентрайль прав, а ты: лучше нашему мальчику родиться на соломе, но на земле своих предков, чем в мягкой постели в чужом доме, вдали от тебя. Уезжай, если хочешь, только знай, что я все равно последую за тобой, даже если ты мне запретишь, как последовала за тобой в Руан и в Сену… как последую за тобой в могилу, если это понадобится.

Задыхаясь, она умолкла. Лицо ее разрумянилось от волнения, грудь вздымалась под зеленым сукном платья, а глаза горели негодующим огнем. Внезапно Арно расхохотался. Встав на одно колено, он за плечи притянул к себе Катрин и крепко сжал в объятиях.

– Черт возьми! Мадам де Монсальви, вы говорите, как сказала бы моя мать!

А затем добавил с нежностью:

– Ты победила, любовь моя! Мы вместе встретим опасность, холод, темень, войну. Да простит мне Господь, если я поступаю неразумно.

Сентрайль переводил взгляд с одного на другого:

– Значит, ты принял решение?

Арно гордо выпрямился:

– Да, принял. Мы поедем вместе.

– Очень хорошо. В таком случае тебе следует знать все. Впрочем, у дурных вестей длинные ноги. Странные вещи происходят в Оверни. Ла Тремуйль объявил графство своим владением…

Арно вздрогнул. Лицо его медленно залилось краской, а черные глаза загорелись гневным огнем.

– Овернь? Но по какому праву?

– По праву сильного. Ты помнишь, что первым браком он был женат на вдове герцога Беррийского, Жанне Булонской, наследственной владычице Оверни. Умирая, она завещала графство племяннику, Бертрану де Латуру.

– Ты мне будешь рассказывать! – проворчал Монсальви, пожимая плечами. – Латур из нашей семьи. Его жена, Анна де Вентадур, племянница моей матери. Нас связывает не только свойство, мы близкие родственники.

– Именно так! Однако это не мешает Ла Тремуйлю объявить графство своим, как наследство от первой жены. Разумеется, это противоречит вассальному праву, но разве он когда-нибудь считался с этим? Ему плевать на законные права овернцев.

– Объявить графство своим и завладеть им на самом деле – это две разные вещи, – возразил Монсальви. – Что, собственно, может сделать Ла Тремуйль? Для завоевания Оверни нужны конница, пехотинцы, артиллерия. Войска не станут исполнять распоряжения главного камергера.