Грань реальности

Сколько еще испытаний предстоит вынести ей? Она не решалась протянуть руку и вытащить первый диск.

– Ну? Давай же… – подстегнул ее хриплый голос, вырвавшийся из динамика аудиосистемы.

Дрожащая рука Даны протянулась вперед, вытащила первый кристаллодиск и вставила его в приемное гнездо терминала.

Дройд, испустив затухающий звук остановившихся сервомоторов, опустился на пол отсека и застыл мертвой, развороченной грудой металла.

Ей казалось, что сердце сейчас пробьет грудную клетку, – так сильно и глухо стучало оно в эти бесконечные секунды ожидания.

Злобный огонь на панели управления горел еще примерно минуту, потом он моргнул и погас.

Внутри сложного компьютерного комплекса что-то заработало, раздались щелчки, с тихим воем раскрутился невидимый глазу носитель информации, и…

Дана бессильно села на пол, рядом с неподвижным корпусом дройда.

В этот миг ей почему-то хотелось плакать.

Глава 12

Гефест.

Район аварийной посадки десантно-штурмового модуля.

Некоторое время спустя…

Скупая на ласку природа Гефеста подарила этим утром один из редких солнечных рассветов, который в высокогорье ощущался особенно остро. Теплый, пригодный для дыхания воздух поднимался со дна котловины перистыми пластами тумана, неторопливо таявшими под лучами восходящей звезды. Белое эфемерное кружево медленно плыло вверх, поднимаясь из ущелья, оседая капельками влаги на серых камнях и потемневшей броне десантно-штурмового модуля. Оно было зябким и ласковым одновременно, воздух стыл кристальной свежестью, а белое покрывало, скрывшее под собой изуродованное дно котловины, казалось с высоты мягким и пушистым…

Дана сидела на пороге открытого шлюза и смотрела на восток.

Ей впервые довелось встречать рассвет в горах, вдыхать разреженный горьковатый воздух и наблюдать контраст двух стихий.

Отравленные, напоенные вулканическим пеплом облака, сформированные над лавовыми равнинами, толклись по ту сторону гор, цепляясь свинцово-серым подбрюшьем за вершины скального массива.

Солнце Гефеста – ярко-желтая звезда – вставало над мутноватым горизонтом, и от частичек вулканической пыли, которые постоянно присутствовали даже тут, в верхних слоях атмосферы, восход казался красным, но не зловещим, наоборот… словно чувства Даны переродились этой ночью, и теперь она иначе воспринимала мир контрастов.

Камень был холодным, борт модуля – влажным и стылым, а вот красноватые лучи несли телу тепло, ласковое, ненавязчивое, не обжигающее, а приятное, долгожданное. Такого никогда не испытаешь внизу.

Холодные мрачные подземелья, где прошли ее детство и юность, теперь казались ей жалкой, убогой обителью…

Ее сородичи просто следовали традиции, забиваясь все глубже в подземные норы, зачем-то ютились в недрах тоннелей, которые, как выяснилось, были предназначены не для людей, а вокруг, на изуродованных просторах котловины, умирали без должного присмотра остатки завезенных сюда растений и животных, отказывали в работе последние, дышащие на ладан планетопреобразующие машины.

Сидя на пороге шлюзовой камеры и глядя на рассвет, она невольно вспоминала обстоятельное повествование Криса, которое ей пришлось выслушать по дороге сюда.

Дана прислушалась к своим чувствам и поняла, что ее мало волнует глобальность простирающегося за гранью стратосферы космоса.

Ее родиной являлся Гефест. Здесь она родилась, и никакие рассказы об иных мирах не в состоянии повлиять на это внезапно очнувшееся чувство родины. Разгорающиеся краски рассвета тревожили ее душу, перемешивая чувства и мысли в горьковатый, теплый коктейль.

Ее душа стояла на пороге чего-то нового, еще не прожитого, но значительного, всеобъемлющего…

Одно Дана осознавала абсолютно ясно: чем бы ни закончилось сегодняшнее утро, она больше не вернется в затхлый сумрак подземных тоннелей. Поднимающийся со дна ущелья разреженный, горьковатый воздух, которым она дышала, доказывал – тут еще можно жить, и у людей, оправившихся после болезни, есть шанс что-то изменить в своем существовании…

Как верно сказал ей Крис, люди сами ставят перед собой жизненную планку и потом следуют ей, страшась подняться выше установленного предела. Это не судьба загнала их в подземные коммуникации, а скорее страх и леность, привычка следовать чьим-то указаниям, а в отсутствие оных – идти по пути наименьшего сопротивления…