Любовь, только любовь

– Я не хочу видеть тебя несчастным! – вскричала она. – Скажи мне, что я должна сделать, как помочь тебе, моему спасителю?

– Я с радостью спасал тебя, Катрин, – тихо сказал Ландри. – Но ты ничего не можешь для меня сделать! Я остаюсь здесь, в аббатстве. Я попросил аббата принять меня в братство, и он согласился. Этот человек мне нравится. Мне будет приятно подчиняться ему.

– Ты хочешь стать монахом? Ты?

Если бы гром вдруг грянул с ясного неба, она не была бы так обескуражена. Ландри, ее веселый Ландри, среди бенедиктинцев! Ландри с тонзурой, день и ночь коленопреклоненный на холодных плитах в церкви, помогающий беднякам и обрабатывающий землю… Он, который так любит выпить, поволочиться за женщинами и пошутить!.. Который так смеялся над Лоизой, когда слышал, что она собирается уйти в монастырь.

– Смешно, правда? – снова заговорил молодой человек, слегка улыбнувшись. – Но только о такой жизни я и мечтаю. Знаешь, я любил Пакретту, и она меня тоже. Я надеялся, что однажды я смогу освободить ее голову от глупостей, всякого колдовства, сделать из нее добрую женщину, хорошую хозяйку, мать многочисленных детишек, увезти ее из этой проклятой страны. Она была странной, но мне казалось, мы понимали друг друга. А теперь, когда ее больше нет…

Этот жест отчаяния молодого человека вызвал у Катрин угрызения совести. Ей вдруг стало стыдно, что она жива после стольких мучений. Стоит ли ее бесполезная жизнь пролитой крови? Она опустила голову.

– Это моя вина, – горестно сказала она. – Она умерла из-за меня. О, Ландри, я стала твоим несчастьем…

– Нет, тебе не в чем упрекать себя. Пакретта сама выбрала свою судьбу. Если бы она из ревности не совершила того преступления, предупредив Гарена, ничего бы не случилось. Она заслужила наказание. Но не такое ужасное. А теперь, когда ее уже нет, мне больше ничего не хочется, кроме покоя и одиночества. А перед тобой еще длинная прекрасная жизнь…

Слезы, которые текли из глаз Катрин, внезапно высохли.

– Ты думаешь? – резко спросила она. – А на что я могу надеяться? Мой муж должен умереть, я разорена, ты из-за меня похоронишь себя в монастыре. Человек, которого я люблю, презирает меня. Я приношу несчастья, я проклята… Надо бежать от меня…

Вот-вот с ней могла начаться истерика. Эрменгарда заметила это и, отослав Ландри, быстро усадила дрожащую Катрин в паланкин.

– Ну что ты, моя маленькая, не расстраивайся так! Этот мальчик в горе. Но он молод, и его решение может измениться, он снова почувствует вкус к жизни. Доверьтесь кузену Жану: если этот мальчик еще не нашел себя, он сумеет направить его на истинный путь.

Эти слова успокоили Катрин. Эрменгарда была права. Ландри не останется на всю жизнь в монастыре. А сейчас он найдет там покой, очистится от скверны жизни. И она, больше не сопротивляясь, доверилась подруге. Большие ворота аббатства открылись, пропуская карету, за которой следовали Сара верхом на муле, одолженном аббатом, и несколько человек охраны, посланные Жаком де Руссе. Вскоре, согреваемые теплым весенним солнцем, две женщины стали подниматься вверх по плато. Крыши монастыря еще синели в дымке, потом за поворотом дороги все исчезло. На лесах квадратной башни аббатства снова насвистывали каменщики, уже забыв о той опасности, которая чуть не лишила их крова.

Этим же вечером они прибыли через ворота Гийом в Дижон. Проезжая мимо замка, Катрин отвернулась, внезапно вздрогнув. Это сюда Жак де Руссе привез накануне своего узника. Гарен был где-то здесь, за этими стенами с редкими бойницами. И Катрин не могла не думать со смешанным чувством грусти и гнева о том, что это Филипп задумал ее брак с Гареном, который привел сюда, в заточение, Главного казначея Бургундии.

Но Катрин ошибалась. Вовсе не в эти старые стены бастиона Жак де Руссе привез ее супруга. Он поместил его в тюрьму виконта, чьи страшные казематы находились в подвалах старинной римской башни, за Домом с обезьяной, названным так благодаря барельефу над дверьми. Этот дом находился между двумя дворянскими домами, один из которых принадлежал Ла Тремуйлям, а второй – Шатовилленам. Так, совершенно не подозревая об этом, Катрин поселилась в доме, находящемся рядом с той тюрьмой, где сидел ее муж.

Она недолго была в неведении. Уже на другой день по городу побежали глашатаи, крича о том, какое преступление совершил Гарен, и о том, что завтра его будет судить совет виконта Филиппа Машфэна – камердинера, советника и молочного брата герцога.