Любовь, только любовь

Он лишь взглянул на нее и, развернув свиток, начал громко читать:

– «В отсутствие его светлости Жана Орлеанского и в отсутствие мессира Рауля де Гокура, губернатора города Орлеана, мы, городские присяжные, приговорили к смерти Катрин де Бразен, уличенную в предательстве и сговоре с врагом…»

– К смерти? – переспросила ошеломленная Катрин. – Но… меня ведь не судили!

Люилье невозмутимо продолжал:

– «Вследствие чего решили, что означенная дама будет завтра, 28 апреля, препровождена на закате солнца в кафедральный собор Святого Креста, чтобы испросить у Господа прощения за свои грехи, а затем – на площадь Мартруа, где будет повешена за шею, пока не наступит смерть. Составлено в Орлеане, сего дня…»

Катрин, совершенно подавленная, больше не слушала. Она рухнула на свое убогое ложе, зажав руки коленями, и тело ее забилось в нервных судорогах. Повешена!.. Ее повесят!

– Мессир Жан сказал, что моя судьба будет решаться только после освобождения города, – проговорила она бесцветным голосом.

– Его светлость доверил нам город, и в его отсутствие только мы можем судить, что будет во благо ему, – сухо ответил Люилье. – А нам кажется, что городу надо освободиться от присутствия таких, как вы, прежде чем в него придет посланница Господа. Вы наш позор, от которого нам надо избавиться.

Тонкие губы присяжного презрительно скривились. По-видимому, он тоже считал ее сатанинским отродьем, и Катрин поняла, что ей нечего ждать пощады от таких людей, как он.

– Вы не боитесь отягощать свою душу убийством? – проговорила она горько. – Я уже говорила и повторяю, что я невиновна.

– Это дело Господа, женщина! Завтра придет священник, чтобы подготовить вас к встрече с Господом Богом.

Затем присяжный свернул в трубку пергамент, сунул его в свой широкий рукав и повернулся к двери, которая тотчас захлопнулась за ним и его спутниками. Катрин осталась одна в полнейшей тьме. На этот раз все кончено… Ничто больше ее не спасет!.. Безмерное отчаяние овладело ею, и она упала на свое соломенное ложе. Она была одна, затерянная в темной глухой крепости, окруженная беспощадными врагами, которые завтра отведут ее на казнь. Завтра!.. Жить осталось лишь несколько часов.

Пленница долго лежала в забытьи. Она больше не плакала, но ей казалось, что жизнь уже уходит из нее. Ее тело сотрясала ледяная дрожь. Даже если вернется Питуль, она уже не сможет исполнить свой план. Она слышала, как Люилье отдал приказ солдатам остаться у дверей камеры и никуда не отлучаться. Больше ничего нельзя сделать!

А снаружи царила необычная суета. В глубине своей темницы Катрин слушала радостные крики и пение. Катрин горько подумала, что люди, видно, радуются ее предстоящей смерти. Она часто вспоминала те крики ненависти, которые сопровождали ее, когда ее вели в Шастеле. Завтра будет еще хуже. Они столпятся вдоль дороги, чтобы оскорблять ее, проклинать, забрасывать грязью…

К полуночи дверь темницы снова открылась. Катрин вся напряглась, думая, что вошел обещанный священник. Но это был Арно…

На мгновение он остановился у двери, вглядываясь в темноту. Потом медленно закрыл ее и сделал несколько шагов.

– Я пришел проститься с тобой, – проговорил он глухо.

Арно поставил на пол фонарь, который он принес с собой. Его желтый свет отбрасывал на стену гигантскую тень. Он стоял над Катрин, и, когда она подняла голову, ей подумалось, что она никогда не видела его ни таким высоким… ни таким бледным. Или это от слабого света его лицо приобрело такой мертвенный цвет с глубокими тенями вокруг рта и носа? На нем, как и в день суда, был все тот же зеленый замшевый камзол без всяких украшений, а на поясе висел простой кинжал.

Сердце Катрин бешено забилось в груди. Кровь застучала в висках. Но поскольку он стоял молча и только слышалось его тяжелое дыхание, она начала первая.

– Итак, – проговорила она медленно, – мессир де Монсальви почувствовал необходимость прийти попрощаться со мной? Какая честь! Какая необыкновенная милость со стороны такого гордеца! Но хотелось бы спросить, кто вам сказал, что это прощание может что-то значить для меня? Ну же, мессир, будьте честны хоть с самим собой! Вы пришли посмотреть, в каком состоянии я ожидаю смерти, не так ли? И я вам отвечу: с радостью, о которой вы даже не подозреваете, потому что смерть избавит меня от вас и вам подобных. А теперь можете идти!

Капитан покачал головой. Его лицо не выражало гнева, а скорее какой-то страх и неуверенность.