Восход Ганимеда

— Ну, допустим, — хмуро ответил Барташов.

— Зомбировать человека, конечно, возможно… Но только на короткий срок и с тяжелыми последствиями для испытуемого, — объяснил Колышев. — Это делается при помощи препаратов. Простейший пример — наркотики. Накачай человека галлюциногенами и дай решительную установку на какое-либо действие — и он совершит его, без разницы, будь то убийство или посадка дерева Но он будет при этом абсолютно невменяем, некоммуникабелен и т. д. Это ведь не наш с вами случай, согласитесь?

— Естественно.

— Значит, это отпадает. Сами видите, Николай Андреевич, нам нужно, чтобы на испытаниях она действовала КАК РОБОТ. Для этого недостаточно загипнотизировать ее либо просто накачать всякой дрянью. Ей придется действовать в условиях боевых испытаний, а значит, реагировать на ситуацию, принимать неординарные решения.

— Ближе к делу, Вадим.

— Я и так близко. Давайте возьмем хотя бы вас. Вы помните свое далекое прошлое?

— Смутно, — признал Барташов.

— А можете сейчас определить ту грань, где кончается «четко» и начинается «смутно»?

— Ну, не знаю… Основные события последних лет я помню очень хорошо, а потом кое-что начинает стираться, тускнеть… Что, намекаешь на склероз?

— Да нет. Дело не в склерозе. Дело в замещении информации. Старое, отжившее, уходит назад, в так называемую подсознательную, долгосрочную память. Новые события и впечатления занимают место старых. Это естественная функция нашего мозга. Если помнить все, то неизбежна перегрузка, срыв… Таким образом организм как бы защищает сам себя.

— Понял, — ответил Барташов. — Давай дальше.

— В случае с Ладой я решил действовать так, — у нее есть прошлое, которое нам совершенно не нужно, но нет никаких профессиональных навыков, которые она должна будет продемонстрировать. К тому же доминантой ее воспоминаний, внутренней привязанностью, так сказать, является Антон Петрович Колвин. — Вадим погасил окурок и пояснил: — Чтобы вытеснить его из сознания Лады, а также ввести ей новый «смысл жизни», я решил прибегнуть к методу «замещения информации». Я сознательно перегружаю ее мозг, используя при этом специально разработанные программы компьютерного воздействия. Вся информация, которую она получает сейчас, касается исключительно войн, истории, правил этикета, инструкций по выживанию, немного искусства, чтобы она могла в нем ориентироваться, и, естественно, все мыслимые виды вооружений, их устройство, принципы действия и особенности применения. Она сейчас получает именно те узкоспециализированные знания, которые будет обязана продемонстрировать. Но объем информации столь велик, что ее мозг уже начал защищаться — он старается ее забыть. Все, что она сейчас узнает, фактически сразу же отходит на второй план, сбрасывается на уровень подсознания. Новые впечатления постоянно отодвигают старые, глубже и глубже, но информация идет по определенной схеме, которая закольцована мной… — При этих словах губы Вадима исказила усмешка, которая внимательно слушавшему его Барташову вдруг показалась жутковатой в контексте того, что излагал Вадим… — Пройдет еще немного времени, и, бросая взгляд в свое прошлое, то есть в те впечатления, что ее мозг сбросил, отодвинул назад, она увидит там… — Колышев сделал многозначительную паузу, — она увидит только то, что давал ей я! — не скрывая торжества, заключил он. — При таком объеме перекачки информации Колвин, травма, да и вся ее прошлая жизнь вскоре попросту исчезнут, потонут в потоке новых впечатлений, превратятся не больше чем в миражи, прячущиеся где-то в неизмеримом прошлом…

Барташов некоторое время молчал, покусывая фильтр погасшей сигареты.

В голове генерала роились разные мысли. Он действительно действовал жестко, но без личной корысти, если моральное удовлетворение от содеянного не причислять к категории оплаты за труд. Барташов был искренен, когда сокрушался по поводу упрямства Колвина и его негативных оценок перспективы создания робота, способного подменить собой живых бойцов…

Сейчас Николай Андреевич не мог разделить профессионального восторга Вадима. То, что делал этот несомненно талантливый парень, давно уже перевалило за грань фола, но и Барташов к этому моменту набедокурил столько, что пути назад или в сторону уже не было… Действовать до конца, во что бы то ни стало втереть очки представительной комиссии, а уж потом озираться по сторонам и начинать анализ собственных действий — где прав, где не прав, где попал в точку, а где промахнулся…