Буря в песках (Аромат розы)

Молодой МакКлэйн решительно возражал против такого благородного самопожертвования, но они настаивали. Медленная улыбка приподняла, наконец, уголки его рта, и шахтеры поняли, что победили. Сидя на столе, Пекос поднял вверх руки.

— Хорошо, хорошо, амиго. — И тут же до него донеслись одобрительные восклицания. — Принимаю ваше предложение, но при одном условии. Эти деньги станут вашими паями в деле. — При этом заявлении одобрительные возгласы усилились. Пекос продолжал:

— Только на этом условии я соглашусь воспользоваться вашими деньгами. Принимаете мое предложение?

Темноволосые мексиканцы радостно закивали головами, и через полчаса Пекос подробно объяснил, что они получат за свои деньги. Не все шахтеры поняли его абсолютно точно, но они доверяли своему обаятельному молодому боссу и были уверены, что рано или поздно все наладится. Пожелав ему спокойной ночи, они разошлись по домам. Остались только Джоз, который стоял у двери, застегивая пальто, да Рено, наливающий себе кофе.

— Полагаю, когда-нибудь мы все-таки разбогатеем, Пекос, si? — Джоз улыбнулся.

— Надеюсь. — Пекос улыбнулся ему в ответ. — Если ты собираешься жениться на Розалинде, тебе нужно скопить денег.

— Да, это было бы неплохо, но она любит меня таким, какой я есть. — Его глаза блеснули, и он добавил: — Она считает, что я настоящий мужчина. — Он поиграл мускулами на плечах, гордясь своим развитым телом.

— Ты и есть настоящий мужчина, Джоз. — Пекос похлопал его по спине. — Догадываюсь, что ты собираешься сейчас к Розалинде, так? — Его густые брови вопросительно поднялись.

— Si, Пекос. Ее поцелуи согреют меня ночью.

Пекос усмехнулся, Рено тоже. При этом Рено проговорил отеческим тоном:

— Будь осторожен, Джоз. Ты ведь не захочешь…

— Не беспокойся, Рено, — весело перебил его Джоз. — С отцом, который спит в соседней комнате, она в такой же безопасности, как и сестры-монахини в монастыре Святой Троицы. — Его темные глаза сверкнули. — Но когда мы поженимся… — Он распахнул дверь и вышел на холод, счастливо смеясь.

Когда юноша ушел, Пекос зевнул и начал расстегивать рубашку.

— Черт, Рено, ну можешь ли ты постичь этих людей? Дьявол, мне остается только надеяться, что я не обману их ожиданий.

— Дружище, выбрось это из головы, мы найдем золото, — заверил его Рено. — Давай хотя бы на сегодня забудем об этой шахте, пойдем в деревню и выпьем, может, потанцуем…

Но Пекос вышел из кухни, вытаскивая рубашку из брюк.

— Иди сам. Я собираюсь спать.

Рено последовал за своим другом в соседнюю комнату.

— Дьявол тебя дери, Пекос, ты не можешь продолжать в таком же духе.

Тот резко развернулся. Его глаза смотрели жестко.

— Оставь, Рено, ты не мой ангел хранитель, и я говорю тебе…

— Нет, я твой друг, — прервал его Рено, уперев руки в бока. — Я знаю, что с тобой происходит. Ты любишь…

Крепкая рука схватила Рено за воротник с такой силой, что слова застряли у него в горле. Пекос угрожающе наклонился к другу:

— Никогда не упоминай ее имени, слышишь меня? Никогда. Я не люблю и никогда никого не любил. — Он отпустил Рено, и его руки устало опустились. Слабая улыбка появилась на губах, а серые глаза смягчились. — Это только вы, мексиканцы, постоянно находитесь в поисках любви.

Не поверив ему, Рено ответил:

— Вполне возможно, Пекос… Но если ты когда-нибудь любил, то понимаешь, почему мы ищем ее. Годы, которые я провел со своей женой, Терезой, были самыми лучшими в моей жизни. Нет ничего прекраснее, чем просыпаться утром рядом с любимой.

Пекос отвернулся, в его глазах стояло отчаяние.

— Я никогда не узнаю этого, парень, — сказал он сухо, снимая рубашку и бросая ее на спинку кресла.

— Да? — отважился выразить сомнение Рено. Потом схватил свое пальто и молча вышел.

Пекос нахмурился и вздохнул. Потом стянул брюки и сапоги и забрался в постель, растянувшись на спине. Закинув руки за голову, он стал вспоминать, какое чувство испытываешь, когда просыпаешься рядом с любимой женщиной. Несколько раз по утрам он просыпался раньше Анжи и любовался ею. Теплое ото сна, ее мягкое маленькое тело казалось ему совершенным. Ее золотистые волосы, рассыпанные по плечам, пахли розами и душистым мылом, растрепанные пряди ласково щекотали ему нос, когда он поворачивал к ней голову. Прелестное лицо с приоткрытым ртом прижималось к его груди, а ее мягкое дыхание пробуждало в нем трепет. Анжи спала, закинув на него стройную ножку, ее согнутое колено покоилось у него на животе, пальчики на ноге упирались ему в икру, а нежная рука обвивала его талию. Пекос застонал от этого воспоминания. Грудь его сжалась. Рено был прав. Нет ничего прекраснее в мире, чем просыпаться по утрам рядом с женщиной, которую любишь. И нет ничего более мучительного, чем просыпаться без нее.