Распутин

После подавления декабрьского восстания в Москве становилось ясно, что пик революции преодолен, на апрель 1906 года было назначено открытие Государственной Думы — и за несколько дней до этого, заключив необходимый правительству заем, но не успев провести намеченные реформы, Витте вместе со всем кабинетом (кроме министров двора, морского и военного) подал в отставку. Неприязнь Николая II ко всему, что было связано с революцией, манифестом и Витте, была так сильна, что он — первый и последний раз — принял отставку всего кабинета. Одновременно с уходом Витте кончился и роман царя с Дурново, не ждавшим, что царь примет его отставку, а чуть позже и с Треповым, в немилости умершим от разрыва сердца летом того же года.

В эти страшные месяцы мысли царя и царицы сосредоточились вокруг двух главных пунктов.

Самодержавие, если не вполне утраченное, было урезано манифестом 17 октября. Царь видел в самодержавии связь между ним, Богом и народом, его и царицы навязчивой идеей стало восстановление самодержавия, которое Николай передал бы своему сыну столь же неприкосновенным, как он получил от отца.

Страх за жизнь сына, который мог умереть от своей неизлечимой болезни, стал их второй навязчивой идеей.

При их склонности к мистицизму более всего по душе пришелся бы им кто-то — чуждый политической и придворной грязи, но близкий Богу и народу, — кто внушил бы им веру, что их самодержавие поколеблено не будет, а сын не умрет. 1 ноября 1905 года, через полмесяца после подписания манифеста о свободах и через тринадцать с половиной месяцев после первого кровотечения у наследника, Николай II записал в своем дневнике: «Познакомились с человеком Божиим Григорием из Тобольской губернии».

Глава VIII

ЦАРЬ И СТОЛЫПИН

Считая революцию делом рук «жидов», «поляков», «масонов» и «интеллигентов», Николай II ждал, когда же народ наконец откроет глаза и встанет за «батюшку-царя». Спонтанное монархическое движение почти в России не было известно, на защите монархизма стояло правительство, которое долго ни в каких союзниках не нуждалось, да едва ли бы и потерпело их. Исключением была созданная после убийства народовольцами Александра II «Священная дружина», один из инициаторов которой, молодой С.Ю.Витте, вскоре вышел из этого «по меньшей мере смешного, если не грязного и гадкого дела». Дружина действовала под наблюдением Департамента полиции и пользовалась методами провокации, в частности за границей выпускалась ею газета «Правда» — якобы революционная, но с задачей нарочито утрировать народовольческую программу. Название оказалось столь удачным, что впоследствии его взяли для своих газет сначала Л.Д.Троцкий, а затем В.И.Ленин, основанная им «Правда» выходит до сих пор.

Однако, по мере надвижения революции, стали возникать и монархические организации: «Русское собрание» в Петербурге в 1901 году, «Общество хоругвеносцев», «Союз русских людей» и «Русская монархическая партия» в Москве и «Партия правового порядка» в Петербурге в 1905 году. 17 октября послужило сигналом и для «революционеров слева», вышедших на улицу с красными знаменами и лозунгом «Долой самодержавие», и для «революционеров справа», вышедших с трехцветными знаменами и лозунгами неограниченного самодержавия. В Москве для борьбы с «красными» были созданы «черные сотни», по всей стране начались еврейские погромы, нападения на «левые» демонстрации и политические убийства «справа».

Сначала это движение было в значительной степени спонтанным и довольно сильным, опираясь на еще живые в народе монархические, православные и национальные чувства, а также на естественное раздражение обывателей забастовками, в частности были очень активны лавочники, лишившиеся заработков из-за прекращения подвоза товаров. Однако черносотенцы сразу же были взяты под крыло не только Департаментом полиции, но и царицей вместе с дворцовой камарильей, увидевшими в них заслон против революции.

Граф Витте, в дом которого черносотенцами были подложены две бомбы, по счастью неразорвавшиеся, приводит характерный разговор с председателем Совета министров Столыпиным.

— Из вашего письма, граф, — сказал Столыпин, — я должен сделать одно заключение: или вы меня считаете идиотом, или же вы находите, что я тоже участвовал в покушении на вашу жизнь? Скажите, какое из моих заключений более правильно?

— Вы меня избавьте от ответа на такой щекотливый с вашей стороны вопрос, — ответил Витте.