Прости меня, Молли

— Со мной все в порядке.

Напряжение все не отпускало Вито.

— Dio… Я не знал, где ты… Я так беспокоился! Может, он думал, что она сбежала? Отделалась от него одной ночью? Но все его права на нее кончаются за дверью спальни! В договоре между ними не было упомянуто, что он станет следить за каждым ее шагом.

— Похоже, тебе не до прогулок на природе, — мрачно констатировал Вито. — Ты уже вымоталась, у тебя очень усталый вид.

— Это что, слежка? — ощетинилась Молли. — Ну да, я вышла из дому, не предупредив, куда иду. Я поехала поездом, а не воспользовалась одним из твоих автомобилей…

— Это не слежка, Молли, — мягко перебил ее Вито. — Просто нужно уважать других людей, а ты почему-то ведешь себя как строптивый ребенок.

Уязвленная, Молли послала ему негодующий взгляд и устремилась к лестнице. Но по ступенькам она поднималась все медленнее и медленнее…

Одолевая бесконечную лестницу, Молли не могла оторвать глаз от большого портрета на верхней площадке. На нем были изображены сестры, Оливия и Мэриел, на своем первом балу — обе высокие, белокурые, безукоризненно прекрасные. Не каждый разглядел бы за эффектной южной красотой Вито сходство с холодным совершенством его матери, но, всмотревшись, можно было увидеть тот же породистый нос, классический очерк губ и высокие скулы.

Напротив висел такой же огромный портрет отца Вито, Риккардо Кристобальди. Темноволосый, невыразимо привлекательный, он был настоящим светским львом. Художнику удалось передать грубую чувственность его черт. В течение всех этих лет Молли безуспешно пыталась вспомнить их лица, представить этих людей рядом с Вито и Пандорой, но в памяти почему-то всплывали обрывки разговоров:

«Какие трогательные для двоюродных брата и сестры отношения, вы не находите?»

«Я всегда думала, что они поженятся».

«Да нет, они ведут себя скорее как брат и сестра».

«Удивительно, не правда ли?» — Молчание, долгий многозначительный и понимающий взгляд.

«Мэриел с первой встречи положила глаз на Риккардо… Но когда Оливия унаследовала Темплбрук, никаких сомнений не осталось, на которой из сестер он женится».

«Риккардо был невероятно обаятелен».

«Мэриел тут же вышла за того скучного банкира, Паркера Стивенсона… А помните, чем все это закончилось? Через несколько лет после ее смерти Паркер застрелился неизвестно почему. Он был нежнейшим из отцов, а Пандоре едва минуло шестнадцать. Бедняжка, она так тяжело перенесла этот удар. Первые несколько месяцев Вито с ней не расставался там, в Италии».

«Возможно, Паркер узнал что-то такое, что лишало его дальнейшую жизнь всякого смысла».

Эти разговоры не давали Молли покоя во время их помолвки, она смутно начинала что-то понимать, пыталась связать концы с концами, пугалась, не хотела верить, не хотела думать. И вдруг все стало так леденяще, потрясающе ясно…

Глава седьмая

Молли неловко переминалась с ноги на ногу перед изящным трюмо. Дверь в роскошно обставленную спальню открылась, но она не повернула головы. За ней в зеркале появился Вито и твердой рукой помог Молли справиться с непослушной молнией.

— Выглядишь потрясающе. — Укротив молнию, он нежно прижался губами к ее обнаженному плечу.

Молли не успела подавить ответную дрожь, пронизавшую ее всю, точно электрический разряд, но она была совершенно не расположена радоваться близости с Вито. Куда бы она ни посмотрела, до чего бы ни дотронулась, все здесь твердило ей: беги отсюда! Вито меньше чем за день разрушил всю ее жизнь. Она потеряла работу. Она превратилась в бабочку-однодневку, а чего ради? Каприз избалованного самца, привыкшего, чтобы все его желания исполнялись. Он же сам откажется от ее услуг, как только она наскучит ему в постели.

И тем не менее сейчас она стояла перед зеркалом, облаченная в коротенькое, нежнейшее на ощупь платье (наверняка безумно дорогое) цвета старой меди. Ей самой в жизни на такое не заработать, и это раздражало Молли тем сильнее, что и фасон, и цвет платья были ей, безусловно, к лицу, да и сидело оно превосходно. Нынче вечером она будет выставлена на всеобщее обозрение как Новая игрушка хозяина, и все женщины будут знать, что за платье заплатил он!

Она сунула ноги в туфельки, подобранные в тон платью, беспощадно прошлась щеткой по блестящим волосам, все больше злясь оттого, что Вито не сводит с нее глаз.