Три женских страха

Мы пришли в кафе «Красная шапочка», сели за столик, и брат заказал мороженое, лимонад и мой любимый грушевый компот в красивой вазочке. Настроение мое мгновенно улучшилось, я заработала ложечкой, вылавливая пахнущие корицей кусочки фруктов из тягучего сладкого сиропа. Семка сделал глоток и спросил:

– Саша, а ты правда отца совсем не помнишь? Вроде времени не так много прошло.

Я только неопределенно кивнула, занятая поглощением компота. Но потом вдруг в памяти всплыло слово «освободят», и я отложила ложку.

– Сема, а что такое – освободят?

– Санька, я тебе расскажу сейчас, раз проговорился, но ты имей в виду – никто знать не должен. Иначе меня тетка… ну, ты понимаешь? – Он выразительно посмотрел мне в глаза, и я поняла – то, что я сейчас узнаю, больше никто знать не должен. У нас с братом будет своя настоящая тайна. – В общем, папа не работает за границей, он там даже не был никогда. Он… сидит в тюрьме, Санька.

Я почувствовала, как по телу бегут мурашки от ужаса и восторга – папа в тюрьме?! Как Ленин, книжку о котором нам читали еще в детском саду?! Мне и в голову не могло прийти, что бывают еще и те, кто не «как Ленин». Я не допускала мысли, что папа может быть там потому, что совершил какое-то плохое дело.

– А… за что? – еле выдохнула я, приготовившись узнать, что мой папа – настоящий герой, но Семен криво хмыкнул:

– За то, что пытался деньги забрать у одного… в общем, должен ему был один человек, вот папа и хотел вернуть. Да перестарался чуток.

– Как это? – Я не понимала ни слова, но любопытство просто раздирало.

– Этого я тебе не буду рассказывать, маленькая ты все-таки.

Вдруг лицо Семена изменилось, он как-то подобрался, сел прямо и посмотрел куда-то поверх моей головы. Я обернулась – в дверях кафе стояли двое в натянутых почти на самые глаза кепках. Один заметил нас, ткнул второго в бок локтем, и они направились к нашему столику.

– Санька, сиди тихо и молчи, поняла? – процедил Семка сквозь зубы и встал, опустив руку в карман школьных брюк.

Незнакомцы тем временем какой-то вихляющей походкой подошли к нам, и один, тот, что помоложе, щуплый и удивительно похожий на крысу, скинул кепку и с мерзкой улыбочкой поклонился в пояс:

– Наше вам с перебором, Семен Ефимыч! Отдыхаем-кушаем? Сестричку выгуливаем? – Он повернулся ко мне, и я отшатнулась, увидев между растянутых в улыбке губ золотые зубы. – Краасииивая девочка…

– Отвали от нее, – грозно произнес Семен. Он был на голову выше обоих, шире в плечах и явно сильнее физически.

Щуплый распрямился и переключил свое внимание на Семена:

– Что, фраер, думаешь, вот-вот батя выйдет? Батя-то батей, а ты сам-то кто? Сявка. За что мальчонку на больничку отправил?

– Повод был, – ничуть не испугавшись грозного тона, ответил Семен.

– Ах, повод?! Ну, тогда, в натуре, все по понятиям. Только не учел ты, ми-и-ла-ай, что паренек этот – сынок Вити Меченого. А Витя не прощает таких вещей. Ответить придется.

– Придется – отвечу, – по-прежнему спокойно сказал брат, но в этом спокойном как будто бы разговоре я уловила угрозу и опасность. Расплакавшись, выскочила из-за стола и вцепилась в рубашку брата:

– Сема, Сема, пойдем домой! Пожалуйста, пойдем!

Семен оторвал мои руки от рубахи, улыбнулся:

– Сейчас пойдем, Сашура. Договорю вот с ребятами.

Но им, судя по всему, не очень понравилось, что на них постоянно оборачиваются из-за столиков, и даже прозвучала фраза о милиции.

– Лады, Сема, отваливаем мы. Девчушке спасибо скажи. Но попомни – базар не окончен.

И они вышли из кафе теми же вихляющими походками. Я не хотела уже ни компота, ни мороженого. Страх за брата сковал меня, я поняла все, о чем говорилось, хотя и была совсем маленькой. Семену угрожали – и теперь он в опасности, потому что сделал этим двоим что-то плохое. Брат тоже прочувствовал, что я понимаю, что происходит. Он подхватил меня на руки, взял со стула мой портфель и пошел к выходу.

– Не плачь, Санька. Все утрясется. И помни – никому нельзя ни о чем рассказывать.

Я согласно кивнула, обхватив его за шею.

– Сема… а они тебя убить хотели?

– Ну прям! – хохотнул брат. – Нашла убийц. Это так… шпана.

Так у нас с Семеном возникла привычка доверять друг другу секреты. Именно с того дня я стала для него чем-то вроде копилки тайн, ямкой в песке, куда можно пошептать и забыть, зная, что секрет никто не узнает. Что бы ни говорил мне впоследствии брат, какие страшные и недетские порой вещи ни доверял – я ни разу, ни под каким предлогом не выдала его и не подвела.