104  

Испытывая едва ли не тошноту, Гэбриэл пыталась решить, что же делать.

Где-то за ее спиной, нарушая тишину коридора, зазвонил телефон. Вздрогнув, Гэбриэл резко повернулась. Звук шел из шкафа в прихожей — звенел сотовый в кармане пальто одного из гостей.

— Простите, друзья, — раздался голос ковбоя, — это меня. Гэбриэл слышала, как мужчина поднялся. Он идет сюда!..

Она рванулась по коридору в сторону выхода. На полпути свернула налево, в темную кухню. Техасец вышел из гостиной и направился к шкафу. Гэбриэл застыла, скрытая тенью.

Техасец прошел мимо, не заметив ее.

Сквозь бешеный стук собственного сердца девушка слышала, как мужчина роется в шкафу, пытаясь найти свой карман. Наконец он ответил на звонок:

— Да?.. Когда?.. В самом деле? Спасибо. — Техасец отключил телефон и направился обратно в гостиную, по пути громко обращаясь к остальным: — Эй! Включите телевизор! Похоже, Зак Харни проводит срочную пресс-конференцию. В восемь. По всем каналам. Или мы объявили войну китайцам, или Международная космическая станция только что упала в океан.

— Ну, будет за что поднять тост! — ответил кто-то из гостиной.

Все засмеялись.

Гэбриэл почувствовала, как все вокруг закружилось. В восемь пресс-конференция? Значит, Тенч вовсе не блефовала. Она дала ей время как раз до восьми — именно до этой пресс-конференции Гэбриэл нужно было признать свою позорную связь с Секстоном.

«Откажитесь от сенатора, пока не поздно», — настоятельно убеждала Тенч.

Гэбриэл думала, что срок назначен с тем расчетом, чтобы успеть дать информацию в завтрашние газеты, но, выходит, Белый дом сам решил выступить с разоблачениями.

Срочная пресс-конференция! Чем дольше Гэбриэл обдумывала происходящее, тем более странным оно казалось ей. Неужели Харни собирается выступать с подобной информацией? Лично?

В гостиной включили телевизор. На полную мощность. Голос ведущего звучал взволнованно и напряженно:

— Белый дом не представил никаких разъяснений по поводу предстоящей пресс-конференции и обращения президента к нации. Возникает масса слухов и предположений. Некоторые политические аналитики предполагают, что, судя по длительному отсутствию Зака Харни на поле предвыборных баталий, он вполне может объявить о том, что не намерен бороться за второй президентский срок.

Из гостиной донеслись радостные восклицания.

Гэбриэл подумала, что это полная чепуха. Такого быть не может. Учитывая всю грязь, собранную Белым домом и изобличающую основного конкурента, казалось невозможным, что Харни так просто сдастся. Пресс-конференция должна иметь какой-то другой повод. Гэбриэл с ужасом понимала, что ей уже дали знать, какой именно.

Она торопливо посмотрела на часы. Осталось меньше часа. Необходимо срочно принять решение. Она знает, с кем ей нужно поговорить и посоветоваться. Крепче сжав в руке конверт, девушка выскочила из квартиры.

Дежуривший в коридоре охранник обрадовался, увидев ее.

— Слышал оттуда радостные крики. Похоже, вы имели успех.

Гэбриэл лишь быстро улыбнулась и поспешила к лифту.

Уже темнело, и вечер казался необыкновенно тоскливым. Поймав такси, она устроилась поудобнее и постаралась убедить себя в правильности решения.

— Телестудия Эй-би-си, — сказала она водителю, — и, пожалуйста, побыстрее.

ГЛАВА 63

Майкл Толланд лежал на боку, положив голову на вытянутую руку. Он больше не чувствовал ее. Веки страшно отяжелели, но Майкл из последних сил пытался держать глаза открытыми. Он прощался с миром. Сейчас от всего мира остались только вода и лед, да и те в странном, перевернутом положении. Что ж, подходящий конец для дня, в котором все было не таким, каким казалось.

Над плавающей льдиной повисло жуткое спокойствие. И Рейчел, и Корки молчали. Чем дальше они отплывали от шельфового ледника, тем тише становился ветер. Толланд чувствовал, как немеет его тело. Он хорошо слышал свое дыхание. Оно постепенно замедлялось, становясь все слабее. Тело уже не могло бороться с чувством тяжести, которое возникало оттого, что кровь отливала от рук и ног, словно команда стремительно покидала тонущий корабль. Следуя заложенному природой инстинкту, тело пыталось поддержать работу жизненно важных органов и в то же время сохранить сознание.

Толланд знал, что борьба будет проиграна.

Боли уже не ощущалось. Нигде. Эта стадия миновала. Сейчас ему казалось, что его надувают, как шарик. Онемение. Головокружение. Скоро нарушилась первая из рефлекторных функций — моргание, — и взгляд Толланда помутился. Влага, которая обычно циркулирует между хрусталиком и роговицей глаза, начала медленно застывать. Толланд смотрел на расплывчатый контур шельфового ледника Милна, кажущийся белым пятном в призрачном лунном свете.

  104  
×
×