Точка обмана

— Вшей? — не поверила ушам Рейчел. — Но ведь он же огромный!

— Таксономия не принимает в расчет размер животного. Домашние кошки и тигры — близкие родственники. Образцы классифицируются согласно их физиологии. А с этой точки зрения наш образец, несомненно, относится к отряду вшей: смотрите, он имеет плоское тело, семь пар ног и репродуктивную сумку, то есть совершенно идентичен лесным вшам, навозным жукам и подобным близким родственникам. Другие же окаменелости ясно отображают более специализированную...

— Другие окаменелости?

Мин многозначительно посмотрел на Корки и Толланда:

— Она что, не знает?

Толланд покачал головой. Глаза Мина загорелись.

— Мисс Секстон, оказывается, вы еще многого не слышали.

— Есть и другие отпечатки, — вступил в разговор Мэрлинсон, стараясь отобрать пальму первенства у Мина, — причем очень много.

Корки достал из ящика большой конверт, а из него сложенную в несколько раз распечатку рентгеновского снимка. Положил ее на стол перед Рейчел.

— Просверлив отверстия, мы погрузили в метеорит рентгеновскую камеру. Вот графическое изображение поперечного сечения.

Рейчел внимательно посмотрела на лежащую перед ней распечатку. Пришлось тут же сесть, чтобы не упасть. Срез метеорита оказался буквально напичкан отпечатками.

— Палеонтологические свидетельства обычно встречаются в значительной концентрации, — заметил Мин. — Это объясняется тем, что зачастую грязевые потоки, сели и другие стихийные явления захватывают целые скопления организмов — гнезда или даже сообщества.

Корки ухмыльнулся:

— Нам кажется, коллекция, заключенная в метеорите, представляет собой гнездо. — Он показал на отпечаток одного, очень крупного, жука: — Вот матка.

Рейчел присмотрелась и буквально раскрыла рот от изумления. Жук имел в длину около двух футов.

— Немаленькая вошка, правда? — довольным тоном поинтересовался Мэрлинсон.

Рейчел молча кивнула: дара речи она давно лишилась. Она живо представила себе, как по неведомой далекой планете бродят вши размером с рождественский пирог.

— На нашей планете, — заметил Мин, — жуки остаются сравнительно небольшими, поскольку им не дает расти сила притяжения. Они не могут вырасти больше, чем им позволяет их внешний скелет. Однако вполне можно представить, что на планете с меньшей гравитацией насекомые способны достичь куда больших размеров.

— Вообразите только, что вас кусают комарики величиной с кондоров, — пошутил Мэрлинсон, забирая из руки Рейчел камень с отпечатком, который она все еще крепко сжимала, и опуская его себе в карман.

Мин не оставил без внимания его движение.

— Ты бы не прикарманивал образцы! — полушутя-полусерьезно сказал он.

— Успокойся! У нас этого добра еще целых восемь тонн, — беззлобно огрызнулся астрофизик.

Аналитический ум Рейчел жадно переваривал полученную информацию.

— Каким же образом жизнь из глубокого космоса может в столь значительной степени походить на земную? Я имею в виду ваши слова о том, что эти жуки соответствуют нашей земной классификации.

— Полностью соответствуют, — подтвердил Корки. — Хотите верьте, хотите нет, но многие астрономы предрекали, что внеземная жизнь окажется очень похожей на жизнь на Земле.

— Почему же? — настаивала Рейчел. — Как такое может случиться? Эти образцы жили в совершенно ином окружении.

Широко улыбаясь, Мэрлинсон произнес одно-единственное мудреное слово:

— Панспермия.

— Простите?

— Теория панспермии утверждает, что жизнь на Земле была посеяна из космоса.

Рейчел поднялась:

— По-моему, я что-то... Мэрлинсон повернулся к Толланду:

— Майк, давай! Ты же у нас главный специалист по первобытному океану.

Толланд, казалось, был счастлив завладеть инициативой.

— Когда-то жизни на Земле не было, Рейчел. А потом внезапно, буквально в момент, за одну ночь, она появилась. Многие биологи считают, что подобный взрыв оказался результатом идеального сочетания элементов в первобытных морях. Однако нам так и не удалось воспроизвести эту ситуацию в лабораторных условиях, а потому богословы ухватились за наш провал как за доказательство существования высших сил, божественного провидения. Они утверждали, что жизнь не могла существовать, пока Бог не дотронулся до первобытного океана и не насытил его жизнью.

— Но мы, астрономы, — провозгласил Корки, — предложили иное объяснение внезапному взрыву жизни на Земле.