Вертолетчик

Командир проводил урок:

— Учитесь, авиалейтенанты, пока я жив. Старайтесь без нужды не садиться на лед в сугробах. Под снегом лед может быть тоньше. И на молочный лучше не садиться. Вот такой цвет и прозрачность говорит о его крепости. Двадцать сантиметров такого льда держат тонну на точку приложения, хотя лучше долго не стоять… Тут, кстати, не очень толстый, вон китаезы рыбу ловят… — он показал рукой в сторону китайского берега.

Борттехник Ф., прищурившись, всмотрелся, увидел несколько неподвижных фигурок на льду. До них было не так далеко. «Вот он — Китай, рукой подать…» — подумал борттехник.

— Хотите фокус? — вдруг сказал Божко и, набрав в грудь воздух, крикнул: — Ни хао ма, желтые братья? — и помахал китайцам рукой.

Китайцы задвигались, встали, тоже замахали руками, что-то закричали, потом один из них повернулся спиной к советскому берегу, снял штаны и нагнулся.

— Что ты им сказал, Степаныч? — спросил лейтенант Шевченко. — Что-то неприличное?

— Да нет, просто спросил, как у них дела, — засмеялся командир. — Неприветливые они, эти братья навек. А сами по вечерам Пугачеву крутят…

Домой возвращались уже затемно. Шли под ясным звездным небом, внизу на черной земле россыпями угольков тлели поселки, в кабине тлела красная подсветка приборных досок.

— Люблю я нашу жизнь вертолетную, — сказал командир. — Покажет она тебе прекрасную женскую грудь, ты разомлеешь, думаешь, и дальше все такое же… И тут тебе показывают жопу старого китайца…

Дао борттехника

В Белогорск пришла настоящая весна. Днем вовсю таяло, ночью подмораживало, и утром экипаж шел к вертолету, ломая ботинками хрустальные лужи. Парашютисты ныряли в небо как в море, парили в нем, как аквалангисты над голубой бездной, и вертолет нарезал над ними круги, как сытая акула. Борттехнику Ф., закрывающему дверь за крайним, казалось, что в такое небо можно прыгать без парашюта — резвясь, как дельфин, плавно опустишься на дно.

И в один из таких журчащее-бликующмх дней, уже под вечер, когда три командировочных вертолетчика, закончив работу, явились в гостиницу с намерением помыться, переодеться в «гражданку» и действовать по плану вечернего отдыха, — командира позвали к телефону. Звонил командир эскадрильи майор Чадаев (а, может, и Чаадаев, хотя майор почему-то отрицал эту знаменитую удвоенность). Комэска сообщил, что командировка закончена, их меняет другой борт.

— Завтра отработаем и после обеда — домой, — сказал командир. — Нашу эскадрилью на месяц в Торжок отправляют перед Афганом, переучиваться на «эмтэшки» — Ми-8 модернизированный транспортный. У него в отличие от нашей «тэшки» движки мощнее, пылезащитные устройства на них, вспомогательный турбоагрегат для запуска, «Липа» от ПЗРК, рулевой винт не тянущий, а толкающий… Короче, и летчикам и техникам осваивать надо.

— А в Афган когда? — спросил борттехник Ф.

— Считай, — начал загибать пальцы командир, — месяц переучки, потом отпуск, вот и лето прошло, значит, осенью. Там еще месяц подготовки в горах и пустыне, в Узбекистане…

Ночью борттехник плохо спал. Война из разговоров и рассказов на ней побывавших — а побывал почти весь полк, за исключением лейтенантов нового набора, — эта жаркая война становилась реальностью. Он думал, что будет врать маме, а врать ей нужно было обязательно, потому что она могла дойти до министра обороны и выше, она, дай ей волю, могла вообще прекратить войну…

Утром они проснулись от белой тишины. Борттехник подошел к окну. Валил такой снег, что не было видно улицы — одна мельтешащая белизна.

— …Снег идет и все в смятеньи: убеленный пешеход, удивленные растенья! — радостно продекламировал борттехник.

Он радовался, что с утра не надо работать, и вообще, снег сегодня даст им выходной, а завтра — домой.

И тут командира позвали к телефону. Через пять минут он вернулся и сказал:

— Чадаев звонил. Перевал закрыт, ни мы к ним, ни они к нам. Экипаж сюда поездом едет. И мы должны сегодня поездом, завтра в Торжок убываем.

— А как же борт? — удивился борттехник Ф. — Я же ответственный за него!

— Так ты с бортом и остаешься, — сказал командир. — К тебе едет капитан Марков со штурманом.

— А Торжок? — спросил борттехник Ф., еще не понимая. — Без переподготовки, что ли, в Афган поеду?

— Не знаю, — с сомнением сказал командир. — Ты Чадаеву позвони прямо сейчас… Через «Вардан» пробуй! — крикнул он вслед убегающему борттехнику.