Вертолетчик

Звук пулемета в летящем вертолете (когда шумят двигатели и ствол за бортом) не громче стука швейной машинки. Но сейчас в наушники ударил разрывающий грохот. Оглушенный борттехник понял, что забыл выключить СПУ, и пулеметная очередь через его ларинги многократно усиленная попала в бортовую сеть.

Ужасная тишина в наушниках…

— Феликс, ты что, охуел?! — вонзился в уши борттехника визг. — Что молчишь, блядь, или это ты застрелился? Ты нам чуть перепонки не раскроил. Так и ебануться недолго! Закрывай нахуй люк, мудозвон, возвращайся!

Самым страшным в этой тираде было то, что ее тонким голосом прокричал интеллигентный и тихий капитан Кезиков.

Обиженный борттехник втянул пулемет, закрыл люк и пошел в кабину.

— Что случилось? — спросил один из полковников. — Почему стреляли?

— Так война же, товарищ полковник! — мрачно ответил борттехник М.

Когда прилетели, капитан еще полчаса нудно распекал борттехника. В конце, решив, что борттехник все понял и больше так делать не будет, командир сказал:

— Ты уж извини Феликс, что я матом. Но, ей-богу, я решил, что в нас ракета попала. Ну а в последние секунды жизни, сам знаешь, не до самоконтроля. Когда понял, что это ты, а не ракета, уже не смог остановиться. Как понос, понимаешь, вылетело…

Новые двигатели

1.

Полдень. Борт № 10 должны закатить в ТЭЧ для замены двигателей. К вертолету подъезжает машина, чтобы утянуть его к месту замены. Борттехник Ф., занятый приготовлениями к перемещению, просит дежурного по стоянке части лейтенанта Л. найти водило — металлическую трубу для буксировки летательного аппарата тягачом.

Лейтенант Л. бегает от вертолета к вертолету по пыльной стоянке, ищет, уворачиваясь от выруливающих и заруливающих машин. Возвращается ни с чем к борту № 10, останавливается и орет, озираясь:

— Да где это ебаное водило?!

Из кабины тягача высовывается солдат и говорит испуганно:

— Я водила…

2.

В ТЭЧи полным ходом идет замена двигателей на «десятке». Борттехник Ф. спускается сверху, чтобы взять на створках чемоданчик с инструментами. Створки отделены от грузового салона зелеными стегаными «шторками», за ними — полумрак. После яркого солнца этот полумрак оборачивается для борттехника Ф. полной тьмой. Вытянув перед собой руки, он наклоняется к бардачку, и чувствует, как под веко его правого глаза предательски-гладко въезжает что-то тонкое, острое, явно металлическое. Он застывает вполуприседе, осторожно поднимает руку и нащупывает висящий на крючке моток стальной проволоки-контровки. Борттехник понимает, что конец этого мотка и вошел ему под веко, угрожая — только дернись! — проткнуть этот трепещущий ресницами лоскутик кожи. Он аккуратно вытягивает проволоку, растирает заслезившийся глаз и громко говорит:

— Когда этот бардак кончится?

Берет чемоданчик с инструментом, откидывает шторку, выходит в салон. Останавливается, думает, разворачивается, открывает шторку и перевешивает моток проволоки свободным концом вниз. Снова думает — теперь под угрозой ноздря или губа. Машет рукой и уходит.

3.

К счастью для борттехника Ф. во время замены двигателей в ТЭЧи ошивался доработчик с казанского завода. Он предложил борттехнику повысить температуру газов за турбинами двигателей.

— У тебя будет самый мощный борт в эскадрилье, — сказал искуситель. — Правда, двигатели выработают свой ресурс раньше, но на твой век здесь их хватит.

Намекал ли доработчик на то, что век борттехника здесь короток, или сказал это без задней мысли — борттехнику было все равно. За прошедший месяц ему надоело летать на астматической машине, и он согласился, не раздумывая. Двигатели отрегулировали. Доработчик напоследок дал совет:

— И скажи летчикам, чтобы большой шаг не брали. Лопасти начнут грести воздух — срыв потока, падение оборотов и прочая дрянь обеспечены…

Облет делал капитан Левашов. На висении машина показала себя великолепно — поднялась чуть ли не при нулевом угле атаки лопастей. Но когда пошли в набор по спирали, что-то не заладилось. Командир морщился:

— Хреново лезет. Шаг уже 11 градусов, и кое-как ползет — так мы и до трех тысяч не дотянем.

— А ты попробуй шаг сбросить, — посоветовал борттехник. — До девяти или даже до восьми.

— Сдурел, что ли? Посыплемся.