Вертолетчик

И они выпили.

— А теперь познакомься с нашим арбитром — сказал майор, — Хотя, вы и так знакомы, каждый день видитесь…

Война — хороший учитель. Она учит принимать неожиданности как должное. Ты всегда в готовности ответить мгновенно — и даже чуть раньше вопроса. Борттехник обернулся, уже зная, кто у него за спиной. Тот, кто во всем хочет быть первым, просто не мог выбрать другую. А майор был первым во всем — он играл на гитаре и пел, он крутил на своей «двадцатьчетверке» мертвые петли и попадал нурсом в голову врага, вдобавок ко всему он был сильным и красивым. Вот только в шахматах майор споткнулся о борттехника. Это его бесило и заводило одновременно, он считал, что дело не в силе молодого старлея, а в собственной расслабляющей снисходительности. Но мы отвлеклись…

— Мало того, что мы знакомы, товарищ майор, — сказал борттехник, поднимаясь навстречу ей, выходящей из-за кухонной перегородки. — Я с первого дня безнадежно влюблен в нее. Позвольте… — он приложился к ее руке. «Главное, не думать!», — думал он, пребывая в полной растерянности.

— Ну, безнадежная влюбленность позволительна, — самодовольно сказал майор, — а вот любить ее, — извини, брат, это уже полковничья должность!

И он приобнял ее за талию. В момент, когда майорские губы коснулись ее шеи, она взглянула на борттехника, нахмурила брови, погрозила у щеки пальцем, предупреждая. Когда майор отлепил свои губы, снова ушла за кухонную перегородку — «сделаю что-нибудь закусить».

Потом майор и борттехник играли партию. Они старались делать это ежедневно — на стоянке, в бане, в майорском балке — где получалось. Сейчас борттехник играл нервно. «В чем дело? Провокация? Чья? Так, потом так, он — так, я — так. Конь е пять. В чем же дело? Так нельзя притворяться, или я ничего не понимаю в женщинах. А кто сказал, что я в них понимаю? Я так и знал — получи: слон жэ четыре шах… Еще шах! Ишь, побежал… Ну куда, ну куда ты гонишься? Шах!».

Злой борттехник давил. Вдруг майор со словами: «Надо покурить», резко встал и, дернув коленом, сбил позицию. Фигуры посыпались на пол.

— Ой, — сказал майор. — Какая жалость. Такую партию испортил!

— Я восстановлю, — сказал борттехник, расставляя фигуры.

— Конь не здесь стоял, — сказал майор.

— Как не здесь? Он через два хода мат давал.

— Какой, в жопу, мат?

— Ну, знаете, товарищ майор, — сказал борттехник, вставая, — идите вы сами в обозначенное место! Я домой пошел.

— Ладно, не обижайся, пошутил я. Ну, проиграл, знаю. На матче буду внимательней. Что-то ты агрессивен сегодня. Давай по чаю, вон, хозяйка приготовила. У меня икра есть. Красная. И масло…

Но борттехник, сославшись на ранний вылет, ушел.

4

Утром он не явился на завтрак. Потом пропустил обед. Ему было грустно, и он никак не мог справиться с этой грустью. Он лежал в вертолете, раскатав между дополнительными баками матрас, жевал югославское печенье, запивая ежевичной Доной, курил. Брал карандаш, рисовал в блокноте профили и силуэты, зачеркивал.

Тишину стояночной сиесты вдруг нарушили крики инженера, беготня по железным настилам, вой запускаемой аишки. Улетали какие-то «красные» генералы — две «восьмерки» и пара сопровождающих «мессеров». Борттехник вышел на улицу. На ближней к нему стоянке уже запустилась «двадцатьчетверка» под номером 07. Увидев борттехника, майор в кабине приветственно поднял руку в черной перчатке, улыбнулся. Борттехник помахал в ответ, показал большой палец, и стоял, не пряча лица от секущего песка, пока вертолет майора разворачивался и выруливал, покачивая хвостом.

Они улетели. Борттехник вернулся в салон, захлопнул дверь, и опять растянулся на матрасе, баюкая свою грусть. Из дремы его выбил стук в дверь. Очень легкий стук — это был не грохот инженерского кулака или «московский Спартак» техника звена. Стучали неуверенно, словно боясь, что хозяин окажется дома. Борттехник встал и открыл. Увидел ее, тревожно оглядывающуюся, подал руку, втянул, закрыл дверь на защелку.

Разговор был сбивчивый и недолгий…Завтрак — тебя нет, обед — тебя нет, я дура, не думала, что так получится, хотела тебе сказать чуть погодя, уже целый месяц все это, ты не поймешь, — с ним надежно, хорошо, он обещал… Наверное, я жадная дрянь, но время уже кончается, наше время здесь — замена же скоро… Ты не так смотрел, как другие… И он про тебя рассказывал, да местные бабы про вас всех все знают… Я случайно, поверь, — сама не ожидала. Ты так прикоснулся, что… В общем, впутала я тебя…