Сладкая месть

— Нет. — Она даже не подняла головы.

— Тогда я буду говорить, а ты — слушать.

— Я не хочу.

Худощавая рука резко рассекла воздух, выражая нетерпение.

— Я не ищу оправданий своему поведению за последние сорок восемь часов. Должно быть, умом тронулся. — Признания Альберто звучали удивительно спокойно. — Я пренебрег своими принципами. Вел себя низко. Впервые в жизни сошел с рельсов и действительно глубоко сожалею обо всем, что произошло между нами.

У Деми пропал аппетит. Глазами, полными слез, она глядела на отлично приготовленный обед. Господи, он стоит чуть ли не на коленях перед ней, а она не испытывает даже удовлетворения. Он оскорбил ее, угрожал, лишил свободы, и единственное, что может сказать — «извини»? Но для него подобное смирение — жертва, приносимая его неукротимой гордостью. Девушке мучительно захотелось соскочить с кровати и обнять Альберто.

— Ладно. Извинения принимаются, — выдохнула она с наигранной беспечностью. — Очень великодушно.

Они занимались любовью — это было неизбежно. Ведь Альберто никогда бы не затащил ее в постель, не будь ее молчаливого согласия, даже поощрения. Девушка заставила себя поднять голову и взглянула из-под густых ресниц цвета меди, пожав худенькими плечиками.

— Меньше слов, больше дела, — выпалила Деми, процитировав покойную бабушку.

Блестящие черные глаза с напряженным вниманием остановились на ней. — Ты так хорошо говоришь!

Завтра меня уже здесь не будет, мысленно твердила между тем Деми.

— Возможно, — она еще раз пожала плечами и даже изобразила слабую улыбку. Она упивалась своей выдержкой, пока наконец не осознала, что ей невероятно трудно отвести взгляд от потрясающе красивого смуглого лица. Память безжалостно вернула Деми к событиям минувшей ночи. Горячая волна прилила к щекам, затрудняя дыхание и ускоряя сердечный ритм. В постели Альберто исполнял каждый ее каприз, и как только Деми подумала об этом, почувствовала сладкую боль внизу живота.

— Хорошо, — со свистом выдохнул Альберто. Девушка физически ощущала напряжение, исходившее от его тела. Он стоял у спинки кровати и смотрел на нее, натянутый как струна. Его лицо словно окаменело, лишь крошечная жилка пульсировала у края сжатых губ.

Молчание затягивалось. Деми взяла с тарелки креветку и с вызывающим видом съела. Щеки еще горели жарким пламенем от нахлынувших воспоминаний.

— Я прошу тебя стать моей женой, — резко произнес Альберто.

Глава седьмая

Рука девушки, потянувшаяся снова за ароматной креветкой, замерла на полпути. Она подняла голову и, встретившись с пронизывающим взглядом сверкающих золотистых глаз, чуть не поперхнулась. Огромные фиалковые глаза удивленно и недоверчиво смотрели мрачное смуглое лицо.

— Я не ангел, — еле слышно прошептала Деми.

— Что? — Альберто непонимающе уставился на нее. — Ты серьезно?

— Я уже говорил с отцом Эстебаном.

Девушка растерянно заморгала.

— Ты… что?

— Или, если хочешь, я свяжусь с англиканским священником.

Оцепенев, Деми затрясла головой. Альберто настойчиво разглядывал девушку и, казалось, не обращал внимания на ее недоверие. Она глубоко, прерывисто вздохнула. Тяжелые удары сердца гулко отдавались в ушах.

— Я просто не верю… Ты же не намерен на мне жениться!

— Доверяй я тебе больше, мы уже давно были бы мужем и женой, — уверенно заключил Альберто. — Но сейчас такой шаг не имеет смысла. — Деми… я мечтаю видеть тебя супругой! Она с усилием отвела глаза от его гипнотизирующего взгляда и тяжело вздохнула.

— Когда ты сказал, что мы относимся к разным мирам, ты не шутил. Думаешь, ты должен на мне жениться, потому что… ну, потому что мы переспали?

— Я хочу иметь право делить с тобой постель каждую ночь, — тихо прошептал Альберто.

Он чувствовал себя виноватым. Он, который всегда так гордился своими принципами, родовой честью и здравым смыслом, неожиданно открыл, что является самым обыкновенным человеком. Несовершенным, не без изъяна и тоже имеющим слабости… И его манеры, и внешний вид свидетельствовали: подобное открытие дорого обошлось такому самоуверенному красавцу.

Он действительно верит, что обязан обручиться со мной, предположила Деми. Ей вдруг стало больно дышать.

— Это счастье не для нас, — пробормотала девушка. — Но я ценю твою заботу. — Ложь. Сплошная, ложь. Будь проклят его драгоценный кодекс чести и стремление соблюдать приличия! Она не нуждается в его фальшивом предложении.