Ангелы и демоны

Ловушка с антивеществом, словно тяжелая гиря, давила на руки Лэнгдона. Он старался держать ее как можно крепче, поскольку его покрытые потом и кровью ладони стали очень скользкими. Внутри ловушки спокойно парила капля антивещества, а монитор пульсировал красным светом, отсчитывая последние минуты.

– Две минуты! – крикнул Лэнгдон, еще не зная, в каком месте камерарий намерен сбросить ловушку.

Огни улиц под ними разбегались во всех направлениях. Далеко на западе можно было увидеть побережье Средиземного моря – сверкающую линию огней, за которой расстилалась не имеющая конца темнота. Море оказалось гораздо дальше, чем думал Лэнгдон. Более того, море огней на побережье еще раз напомнило о том, что произведенный даже далеко в море взрыв может иметь разрушительные последствия. Об уроне, который может нанести жителям побережья поднятое взрывом цунами, Лэнгдону просто не хотелось думать.

Вытянув шею и взглянув прямо по курсу через окно кабины, он почувствовал некоторое облегчение. Перед ними едва виднелись в ночи пологие склоны римских холмов. Склоны были усеяны огнями – это были виллы очень богатых людей, – но примерно в миле к северу холмы погружались во мрак. Никаких огней. Ничего. Сплошная тьма.

«Карьеры! – подумал Лэнгдон. – La Cava Romana!»

Вглядываясь в черное пятно на земле, Лэнгдон решил, что площадь карьера достаточно велика. Кроме того, он был довольно близко. Во всяком случае, гораздо ближе, чем море. Ученый ощутил радостное возбуждение. Именно там камерарий решил избавиться от антивещества! Ведь нос вертолета обращен в ту сторону! В сторону карьеров! Лэнгдона, правда, смущало то, что, несмотря на рев двигателя и ощутимое движение вертолета, карьеры не становились ближе. Чтобы лучше сориентироваться, он выглянул в открытую дверь, и то, что он там увидел, повергло его в панику. От только что пробудившейся радостной надежды не осталось и следа. В нескольких тысячах футов прямо под ними он увидел залитую огнями прожекторов площадь Святого Петра.

Они по-прежнему находились над Ватиканом!

– Камерарий! – задыхаясь от волнения, выкрикнул Лэнгдон. – Летите вперед! Мы уже достаточно высоко! Надо лететь вперед. Мы не можем сбросить ловушку на Ватикан!

Камерарий не ответил. Казалось, все его внимание было сосредоточено на управлении машиной.

– Осталось меньше двух минут! – крикнул американец, поднимая ловушку. – Я уже вижу карьеры! La Cava Romana! В паре миль к северу! Нам нужно...

– Нет, – ответил камерарий. – Это слишком опасно. – Пока вертолет продолжал карабкаться в небо, клирик повернулся лицом к ученому и с печальной улыбкой произнес: – Я очень сожалею, мой друг, что вы решили присоединиться ко мне. Ведь тем самым вы принесли себя в жертву.

Лэнгдон взглянул в бесконечно усталые глаза камерария и все понял. Кровь застыла в его жилах.

– Но... но ведь должны же мы куда-нибудь лететь!

– Только вверх, – отрешенно ответил камерарий. – Только это может гарантировать безопасность.

Мозг Лэнгдона отказывался ему служить. Выходит, он абсолютно неверно истолковал намерения священнослужителя. Так вот что означали его слова: «Обрати свой взор в небеса!»

Небеса, как теперь понимал Лэнгдон, были буквально тем местом, куда они направлялись. Камерарий с самого начала не собирался выбрасывать ловушку. Он просто хотел увезти ее как можно дальше от Ватикана.

Это был полет в один конец.

Глава 123

Виттория Ветра, стоя на площади Святого Петра, неотрывно смотрела в небо. Вертолет казался едва заметной точкой, поскольку лучи прожекторов прессы до него уже почти не доставали. Даже рев его мотора превратился в отдаленное гудение. Казалось, что все люди, вне зависимости от их вероисповедания, затаив дыхание, в напряженном ожидании смотрят в небо. Сердца всех жителей земли в этот момент бились в унисон.

В душе девушки бушевал ураган эмоций. Когда вертолет скрылся из виду, перед ее мысленным взором снова возникло лицо сидящего в кабине Лэнгдона. О чем он думал в тот момент? Неужели он так все до конца и не понял?

Все телевизионные камеры на площади смотрели в темное небо. Взоры людей также были обращены в небеса. И журналисты, и зрители вели про себя обратный отсчет секунд. На всех огромных экранах была одна и та же благостная картинка: ясное римское небо с алмазной россыпью звезд. Виттория почувствовала, что ее глаза наполняются слезами.

Позади нее на мраморном возвышении в благоговейном молчании стояли спасенные кардиналы. Взоры священнослужителей были обращены вверх. Некоторые из них соединили ладони в молчаливой молитве, но большинство кардиналов словно пребывали в трансе. Несколько человек рыдали. Число оставшихся до взрыва секунд неумолимо сокращалось. Во всех концах земли – в жилых домах, барах, конторах, аэропортах, больницах – люди готовились стать свидетелями трагического события. Мужчины и женщины брались за руки, родители поднимали к небу детей. Над площадью Святого Петра стояла мертвая тишина.