Я надену платье цвета ночи

— Ты уверена, матушка? Прежде ты говорила, что сельская местность вредна для здоровья.

— Вопрос жизни и смерти, — пробормотала миссис Пруст. — Может, одолжить у Высокой Худой Низкой Толстой Салли?

— Мам, не надо так её называть, — укоризненно заметил Дерек. — Она не виновата, что у неё аллергия на приливы и отливы.

— Зато у неё есть метла! Ха! Не одно, так другое. Будь любезен, сделай мне бутерброды.

— Всё из-за девчонки, что была тут на прошлой неделе? — подозрительно спросил Дерек. — Мне кажется, она лишена чувства юмора.

Его мать снова проигнорировала эти замечания, и принялась рыться под прилавком, пока не разыскала тяжёлую, залитую свинцом дубинку. Мелкие торговцы на улице Десятого Яйца работали с минимальной наценкой, и поэтому к ограблениям магазинов относились крайне неодобрительно.

— Не знаю, я правда не знаю, — простонала миссис Пруст. — Я? В моём возрасте творить добро? У меня, наверное, размягчение мозга приключилось. И мне за это даже не заплатят! Боги, боги, что со мной? Ещё немного, и я начну предлагать людям исполнить три желания! Если такое случится, Дерек, дай мне как следует по голове. — Она вручила ему дубинку. — Остаёшься за старшего. Постарайся распродать резиновый шоколад и забавную поддельную яичницу, ладно? Скажи покупателям, это новомодные закладки для книг, или ещё что, неважно.

С этими словами миссис Пруст выбежала в ночь. Ночью улицы и переулки города были весьма опасны, заполнены грабителями, ворами и прочими пренеприятностями. Однако при виде миссис Пруст все они поспешно исчезали в тени. «Миссис Пруст» означало «плохие новости» и лучше тебе их не слышать, если хочешь, чтобы все кости в твоих руках остались на своих законных местах.

Тело, прежде известное как «Макинтош», бежало сквозь ночь. Оно было наполнено болью. Но призраку наплевать — это не его боль. Все мускулы бились в агонии, но это не была агония призрака. С пальцев, выдравших из стены стальную решетку, капала кровь. Но призраки не кровоточат. Никогда.

Призрак уже не мог и вспомнить, когда владел своим собственным телом. Тела надо кормить и поить. Весьма досадная необходимость, что за жалкие создания. Рано или поздно тело исчерпывало свою полезность. Обычно, это не имело значения, поблизости всегда удавалось найти кого-то ещё — туповатый разум, гноящийся ненавистью, завистью, обидой. Такой всегда рад впустить в себя призрака. Однако сейчас следовало действовать осторожно, но быстро. А прежде всего — безопасно. На пустынных дорогах за городом найти новое вместилище будет нелегко. С неохотой призрак позволил телу сделать остановку, чтобы напиться из тёмных вод придорожного пруда. Там оказалось полно лягушек. Оно и к лучшему, ведь телу нужно не только пить, правда?

Глава 13. ТРЯСИ САВАНОМ

«Нормальная кровать», расположенная в Чёрно-белой палате замка, оказалась гораздо лучше темницы, хотя Тиффани определённо не хватало успокаивающих звуков козьей отрыжки.

Ей снова снился огонь. А ещё за ней точно кто-то следил. Тиффани чувствовала, и на сей раз это были не козы. За ней следили изнутри её собственной головы. Но не со зла — о ней кто-то заботился. В её сне бушевал огонь, а потом некая тёмная фигура отдёрнула его в сторону, словно занавеси, и стал виден заяц, сидевший у ног тёмной фигуры, как домашний зверёк. Заяц поймал взгляд Тиффани и прыгнул в огонь. И она поняла.

В дверь постучали. Тиффани внезапно проснулась.

— Кто там?

Из-за толстой двери раздался голос:

— Какой звук производит «забывчивость»?

Тиффани ответила, почти не раздумывая:

— Звук ветра в мёртвой траве жарким летним днём.

— Да, полагаю, так оно и есть, — раздался из-за двери голос Престона. — Чтобы не ходить вокруг да около, мисс, вас ждёт в низу куча народу. Полагаю, им нужна их ведьма.

«Прекрасный день для похорон», — думала Тиффани, глядя в узкое окошко замка.

В такой день не должно быть дождя, он навевает слишком мрачные мысли. Лично она старалась на похоронах не очень печалиться. Люди живут, а потом умирают, но их помнят. События следуют друг за другом должным порядком, как лето за зимой. Это правильно. Разумеется, люди плачут, но слёзы нужны тем, кто остался, ушедшие в них не нуждаются.

Слуги встали сегодня очень рано, потому что в главном зале сервировали завтрак для всех желающих. Это была традиция. Бедный или богатый, лорд или леди: завтрак в день похорон подавали каждому, из уважения к старому Барону. Из уважения к хорошей бесплатной еде зал быстро наполнялся. Была здесь и Герцогиня, она облачилась в чёрное, такое чёрное, какого Тиффани прежде и не видывала. Платье буквально сияло. Чёрное платье ведьмы обычно являлось чёрным лишь теоретически. На практике, оно было просто пыльным, с заплатками в районе коленок, с обтрёпанным подолом и почти рвущееся от частых стирок. Оно представляло из себя именно то, чем и являлось на деле: рабочую одежду. Невозможно вообразить себе особу в таком платье, как у Герцогини, принимающей, например, роды… Тиффани моргнула. На самом деле, возможно. Если не будет другого выхода, Герцогиня сделает то, что нужно. Она будет гонять всех вокруг, стонать и жаловаться, но роды будут приняты. Такая уж она была женщина.